Журнал Переплет

Каждый раз, когда мы собираем материалы «Переплета» в pdf-номер  журнала, мы ломаем голову — кого из замечательных художников, которые работают в книжной иллюстрации, позвать для оформления номера?
Но в этот раз споров не было — мы однозначно выбрали Ольгу Ионайтис (и, к счастью, она согласилась предоставить нам свои иллюстрации и рисунки для оформления). Их оказалось так много, что мы сделали два номера — пятый и шестой. И по традиции, мы печатаем интервью с художником номера.

Ольга Ромуальдовна Ионайтис родилась 1 ноября 1965г. В 1987 году закончила Московский
полиграфический институт, курс Д.С.Бисти. С 1996г. – член Московского союза художников, секция книжной графики, член Союза художников России. Член Ассоциации художников г. Мытищи. С 1987г. работает
в области художественного оформления детской книги. Оформила более 100 книг  для детей и взрослых. Сотрудничала с издательствами: «Детская литература», «Малыш», «Олма – Пресс», «Терра», «АСТ», «Белый город», «Стрекоза», «Оникс», «Махаон», «Росмэн», «Лабиринт» и др. Постоянно работает для журнала «Детская Роман – газета». Некоторое время активно сотрудничала с агентством «ПИАРТ» – работала для зарубежных
издательств, в частности, Южной Кореи и Франции.
Участница республиканских, городских и международных выставок. В 2002 году награждена премией Детской Роман-газеты за серию иллюстраций. В 2006 году получила вторую премию в конкурсе «Просвещение через книгу» в номинации «Лучший художник – иллюстратор» за книгу «Большая новогодняя книга». В том же году
была приглашена с персональной выставкой на книжный фестиваль «Пражская весна» в Чехии. В 2007 году представляла выставку московских иллюстраторов в Русском центре в Варшаве. В 2008 году была участником Second Croatian Biennial of illustration. В 2009 году после персональной выставки в Доме книги в Таллинне принимала участие в TALLINN ILLUSTRATIONS TRIENNIAL (3), получила диплом за иллюстрации к сказам Бажова. В том же году была членом жюри конкурса, организованного издательством «Росмэн» для молодых
художников-иллюстраторов. В 2010 году книга Н.В.Гоголя «Ночь перед Рождеством», проиллюстрированная О. Ионайтис была номинирована Ассоциацией книгоиздателей России на звание «Лучшая книга для детей и юношества». В 2012 году Книга «Алтайские сказки», вышедшая в рамках проекта «Сказки Великого шелкового пути», вошла в топ-лист 14 международной ярмарки интеллектуальной литературы NON FICTION. Награждена медалью «850 лет Москвы» за вклад в развитие культуры города.
Помимо книжной иллюстрации делает станковые графические серии для детей и взрослых. Работы О. Ионайтис находятся в музеях и частных коллекциях России и за рубежом (Германия, США, Ю.Корея и др.) С 2001 года активно занимается пропагандой искусства книжной иллюстрации в России и за рубежом – организует выставки художников книги.

Ольга, первый вопрос задают всем художникам. Давайте не будем нарушать традицию. Каков был ваш путь в детскую иллюстрацию?

Первого петуха, похожего на петуха, я нарисовала в пять лет. Мама увидела его и страшно оживилась. Она тоже рисовала в детстве, но бабушка никак её не поддержала. Так что мне она радостно покупала карандаши и краски, приговаривая: «Вся в меня». Хотя, конечно, родителям сначала было трудно понять, что это за профессия – художник. Папа говорил — давай поступай в «Бауманку», получишь нормальную профессию, а по выходным будешь рисовать свои картинки. Но я, видимо, в него пошла характером, упертая, так что он сдался и сказал: «Поступай, куда хочешь». Потом очень гордился.
Когда я поступила в Полиграфический институт (сейчас это Московский Государственный Университет печати им. И. Федорова), то не очень себе представляла, чем же именно я буду заниматься. Но в процессе обучения мне стало понятно, что детская иллюстрация — вот это моё. Чем хорош именно этот институт — он дает возможность найти себя в книге любому художнику. Дизайн, детская литература, взрослая — тебя учат всему. Поэтому из Полиграфа выходят широкопрофильные художники — они имеют представление и о верстке, и о макете, и об иллюстрации, они понимают книжку в целом. Могут сделать ее от эскиза до готового книжного блока.

Сейчас, когда говорят «иллюстрации Ольги Ионайтис», то сразу на ум приходят акварельные работы. Но вы не сразу выбрали эту технику…

Нет, конечно, я перепробовала много техник. Сначала пыталась работать цветными карандашами и пастелью, потом очень долго работала гуашью, ярко, пастозно, такое лоскутное одеяло получалось. Акварелью работаю последние десять лет.
Вообще, каждый художник проходит долгий период поисков и, честно говоря, мне кажется, что это хорошо. Потом, я думаю, к каждой книжке надо подбирать свою технику, потому что разные тексты провоцируют разный подход. Я и сейчас чередую техники. Это нормально — художник растет, меняется мировоззрение, меняется цветовая гамма и меняется результат. Это правильно. Иначе неинтересно и скучно.

Перечислять все издательства, с которыми вы работали, очень долго. А можете вспомнить самое первое или самое любимое?

Первое и самое любимое издательство, с которым я работаю до сих пор – это издательство «Малыш», там вышла моя первая толстая книжка Отфрид Пройслер, «Маленькая Баба Яга». Это была моя первая книга как художника и Ольги Муравьевой, как редактора.
У меня до сих пор прекрасные отношения с «Малышом», и последняя книга, которую я делала с Наташей Фёдоровой как главным художником издательства, это Френсис Бернетт, «Таинственный сад», она вышла в прошлом году.
Мне бы еще хотелось отдельно упомянуть издательство «Росмэн», с которым я сделала очень много хороших книг, и которому очень благодарна. Там работает Марина Панкова, потрясающий редактор, которая стала для меня доброй феей. У меня никогда не было, чтобы меня так провоцировали на темы, которые мне, казалось бы, не свойственны. Такое ощущение, что она знала о моих возможностях больше, чем я сама. Сначала она дала мне совершенно неожиданного Бажова, потом был Гоголь, «Ночь перед Рождеством», потом «Майская ночь», затем я выпросила у нее «Пчелку» Анатоля Франса, и все эти книги мне было позволено сделать так, как я их вижу, практически бесконтрольно. Это очень большое доверие, ко мне как художнику.

Вам так лучше всего работается?

Мне да. Кто-то любит, чтобы его контролировали и направляли. А для меня лучше всего, когда мне дается карт-бланш. Тогда я сама вытяну максимум. Когда меня не контролируют, я сама себя проконтролирую в два раза жестче. Чтобы показать максимальный результат и сделать что-нибудь новое, найти новый подход, чтобы оправдать доверие. Есть обычный стиль работы. Сделал одну-две первые картинки, принес в издательство, их утвердили, и дальше ты пошел по накатанной. Но в таком случае бывает, сделаешь штук пять картинок и понимаешь, что надо было сделать все совсем не так. А у тебя уже все утвердили, и вроде жаль….
А когда ты делаешь книжку и не показываешь ее никому, то все иначе. Вот в случае «Пчелки» и «Ночи перед Рождеством» я работала именно так — уже в процессе работы поняла, что надо рисовать иначе, перерисовала, а первый вариант вообще не показывала. И эти книжки стали бестселлерами.
Обычно я натягиваю на деревянные планшеты акварельную бумагу, сразу на всю книгу, и они стоят в мастерской. Постепенно появляются одна за другой картинки. Время от времени я замечаю какой-то диссонанс в давным-давно законченной работе, возвращаюсь к ней, доделываю… Процесс продолжается до самой сдачи книги. Если их надо сканировать раньше, то приходится срезать. Но бывает, что уже после сканирования я обнаруживаю, что в уголке не хватает маленькой точечки, и её отсутствие мучает меня, как зубная боль.
Обычно это вызывает бурное негодование мужа, который эту картинку уже давно отсканировал, почистил и завел в файлы, а теперь надо начинать всё заново. Но как-то он меня терпит… И это может продолжаться до самого последнего момента.

Сколько может длиться работа над книжкой? Какую книгу труднее иллюстрировать — объемный том или стихотворную подборку?

Время работы над текстом зависит не столько от объёма текста, сколько от заложенного объёма иллюстраций. Если картинок заложено много, то уходишь в неё надолго… Большая книга может тянуться полгода-год. Допустим, «Таинственный сад» я делала семь месяцев. Для книги такого объема это очень быстро.
Бывает, что очень долго ты не можешь придумать иллюстрацию. Не «ложится» книжка, и все. Бывает, что-то страшное в жизни ломает работу, и ты не можешь потом к ней вернуться, пока не выгорит до конца боль и не появится новая дорога. Здесь очень ценно, если твоё издательство видит в тебе человека, а не функцию. Мне так повезло с издательством «Лабиринт», которое очень терпеливо ждало, пока я смогу преодолеть внутренний кризис и вернуться к работе над книгой Конопницкой «О гномах и сиротке Марысе». Сейчас иллюстрации почти закончены, и я надеюсь, что книга скоро увидит свет.
До того, как ты занес карандаш над бумагой, должен быть период, когда ты книгу придумываешь. Она должна «повариться» в голове, словно каша, которая доходит в печи. Через несколько часов ты вдруг понимаешь, что вот оно — есть, можно брать карандаш и переносить на бумагу все, что у тебя в голове сложилось. У всех художников по-разному это происходит. Многие ищут с карандашом в руке, а для меня это невозможно. Именно поэтому я часто беру несколько параллельных работ, потому что одну рисуешь, и она уже есть в голове, а над другой пока думаешь. Помните, как в сказке: «Одну беру, на другую смотрю, третью замечаю, четвёртая мерещится…»
А если говорить о том, что сложнее иллюстрировать, прозу или стихи, то это просто разная работа. Проза требует другого, кропотливого подхода, стихи дают простор для импровизации…

А как вы видите решение, когда вы точно знаете, как рисовать?

Я картинку вижу в голове, в цвете, в тонах. В этот момент я понимаю — ага, вот она, вот так должна выглядеть. Другое дело, что надо еще положить все это на бумагу и заставить кисточку тебя слушаться, заставить карандаш рисовать именно так, как ты придумала. Иногда досада страшная. Я же вижу, вот она, перед глазами , а не получается! Рука не слушается. Начинаешь на себя ругаться — ты же понимаешь как! Почему не получается? Но иногда случается иное, ощущаешь себя инструментом, карандашом в чьей-то руке. Бывает, после безумного дня, после девяти часов работы, когда пальцы сводит и глаза уже ничего не видят, смотришь на картинку и думаешь: «Это я нарисовала? Вот это? Как?»

А пауз не бывает?

Сейчас нет. Просто я каждый день рисую, я все время в разогретом состоянии. Так легче работать.

Как выглядит идеальный рабочий день Ольги Ионайтис?

Я проснулась в восемь утра, съела что-нибудь вроде творога с вареньем и пошла к рабочему столу, прихватив чашку с крепким чёрным чаем. С девяти утра до пяти-шести часов с небольшим перерывом на обед. Вечером, если это лето и я на даче, то иду в сад и копаюсь там. Вот это идеальный рабочий день. Конечно, домашние дела, работа на выставках, встречи, все это отвлекает. Но если правильно выстроить рабочий день, то все нормально. Если дозировать все и использовать как перерывы между периодами работы. Но если много всего навалилось, то возникает раздражение — ты никак не можешь выплеснуть образы, которые в тебе рождаются. Вот здесь уже начинает ломать. Я не могу не рисовать, мне физически плохо становится. Нужен именно процесс создания чего бы то ни было, просто необходим.

Писателям, в случае творческого застоя, иногда помогает переключение — почитать чужую хорошую книгу, посмотреть фильм, сходить на спектакль, который тебя заряжает другой энергией. Чем подпитываются художники?

Ну, если не упоминать сад, который заряжает меня всегда, я очень люблю любые поездки на природу. Вообще поездки. Бродить по лесу, бродить по улицам разных городов, смотреть на мир из окна машины. Сейчас выходит много прекрасных книг с чудесными иллюстрациями. Перелистывать их – истинное наслаждение. Я люблю ходить на выставки, люблю смотреть работы коллег, сейчас очень много хороших новых художников, прекрасных мастеров, и наших, и зарубежных. Думаю, мы все учимся друг у друга. Я большим удовольствием изучала то, что делали в иллюстрации Ольга Монина и Ирина Петелина, мне было интересно, как с контуром работает Максим Митрофанов. Я смотрела на это лет восемь, наверное, и потом решила попробовать сама. У меня получился совершенно другой контур, но это можно назвать таким провоцирующим влиянием. Мне действительно было интересно попытаться –как будет?

А чужая манера не «тащит» за собой? Не навязывается? В тексте такое бывает, есть некоторые авторы, которые, скажем так, «прилипчивы». А как в иллюстрации?

Можно долго стараться подделаться под другого человека, но ты никуда не денешься, каждый останется самим собой. Руку не «уберешь», она тебя держит в жестких тисках. Мне безумно нравятся работы Игоря Олейникова, просто невероятно, но я никогда не смогу повторить то, что он делает. Даже если очень захочу. Я не смогу, у меня голова, глаза и руки иначе устроены.

Интересно, ведь художественное обучение строится именно на копировании и повторении за мастерами.

Да, и студенты повторяют своих учителей. Иногда случаются очень печальные вещи. Я рецензирую работы дипломников в Полиграфическом институте последние три года и попадаются очень интересные дипломы. С этими дипломами ребята приходят в издательства, производят очень хорошее впечатление, но потом оказывается, что диплом-то они сделали, но под руководством опытного педагога. А самого молодого художника еще не существует. И когда они оказываются один на один с заказом и художественным редактором, который пинает в спину, вот тут начинаются большие проблемы. С другой стороны, все через это проходят и выстраивают свой мир и свое видение, просто это не быстро происходит.

Какой бы совет вы дали молодым художникам? Больше самим практиковаться и работать с издательствами уже во время обучения?

Нет, ранняя практика как раз сегодня очень распространена. А я бы советовала наоборот, не торопиться с практикой. Если есть возможность получить как можно больше в плане обучения, то не нужно торопиться зарабатывать. Нужно успеть получить именно уроки. Потом не будет времени учиться. Стремление зарабатывать мешает нащупать собственную манеру. У кого хватает ума учиться, те выходят уже самостоятельными авторами, которым, конечно, еще предстоит себя искать, но они уже успели взять самое лучшее у своих мастеров.

А еще одна  проблема сегодняшней иллюстрации, насколько я понимаю — острая нехватка мужчин.

Да, потому что в иллюстрации не сильно много платят. И это большая беда. Девочки, конечно, рисуют хорошо. Но книжки для мальчиков рисовать — это совсем другое. Для меня нарисовать аутентичный грузовик — сложно. Получается, что у нас вся техника рисования с женским уклоном. А это нехорошо. Книжки для мальчиков должны рисовать мужчины. Вообще иллюстрация – это в большей степени мужская профессия. Она требует отрешенности, погруженности в книгу, а у нас, женщин, редко есть такая возможность. Но увы, теперь почти все иллюстраторы – девочки. Потому что книга перестала быть кормящей. Мужчина-иллюстратор практически не может прокормить семью.
И поэтому мальчики отвлекаются в смежные области — в компьютерные игры, в мультипликацию. Они прекрасно подготовлены, они талантливы, но они уходят. Не потому что не хотят работать в книге, а потому, что книга не дает им финансовой возможности существовать.
При этом хороший художник всегда найдет работу, издатели все время ищут новые имена, новые веяния в книге. И приходят молодые талантливые барышни, которые могут потратить некоторое количество лет, чтобы заработать себе имя и дождаться переизданий. У них есть поддержка мужей или родителей, и если они в состоянии начать работать и развернуться, то все смогут. Поэтому тем художникам, которые давно работают в книге, надо все время быть в тонусе, держаться на уровне, постоянно доказывать своё право на лидерство.
Сейчас очень много ярких восходящих звёзд среди молодых книжных иллюстраторов, это радостная тенденция.

Говорят, что автор мечтает о своем художнике. А художник мечтает о своем авторе?

— Да, конечно. Когда художник находит автора, которому он созвучен, это очень важно. Потом, у каждого художника есть книги, которые он мечтает сделать. Не обязательно современные, может и классика, но у каждого свое. Максим Митрофанов всегда мечтал сделать «Щелкунчика» или «Алису в стране чудес». Он их сделал, и они стали бестселлерами. А Льюис Кэррол вообще не мой писатель. Вот совсем. Я бы хотела нарисовать «Оливера Твиста», да не дает никто. Очень люблю Чарльза Диккенса.

У наших сограждан какая-то полная беда с художественным вкусом. Рынок наводнен чудовищными картинками и золотым тиснением. И все это покупается. Хорошо оформленные книги в меньшинстве.

Надо воспитывать вкус. Выпускать книги хорошего качества и высокого класса. И будут появляются люди с лучшим художественным вкусом. Если вспомнить, что творилось в 90-е и что с книгами было на рынке — то сейчас ситуация гораздо лучше. Шлака в процентном соотношении стало меньше. Да, он в бешеном количестве уходит в регионы. Но при этом сейчас очень много хорошей качественной литературы. В прошлом году я была в Коми и я зашла в книжный. Там было много трэша, но при этом были и хорошие книги и было видно, что они покупаются. Потом мы оказались уже в совершенной глуши, в деревне у дальних родственников и вот там уже были совсем дешевые издания. Но они просто ничего дороже купить не могут. Но при этом там я нашла и маленькие книжечки издательства «Детская литература», которые очень неплохо были сделаны. Это тоже идет в регионы. Десять лет назад этого не было.

Еще одним способом продвижения хорошей иллюстрации были детские журналы…

Да, и большая беда, что они практически исчезли. Они не только детей приучали к хорошей иллюстрации, они и художников, и авторов воспитывали. Я, как художник, начинала в журнале детская «Роман-газета» и я помню, что, когда моя картинка была напечатана в одном номере рядом с работами Владимира Петровича Панова и с Бориса Александровича Алимова, которых я боготворила, это было абсолютное счастье. Тянулась изо всех сил, чтобы быть хоть чуточку лучше. Это школа для молодого художника. Сейчас как раз не хватает такой связи между поколениями.

Как вообще художник работает с книгой? Мне попадались книги, где в стихе явно указан цвет или форма предмета, а нарисовано совершенно иначе. Возникает вопрос — читал ли вообще художник текст?

Это не потому что художник не читал, он просто иначе видит эту ситуацию. Для него этот герой — не светловолосый в белом свитерочке, а темноволосый в зеленой рубашке. Даже если в тексте сказано наоборот. Есть художники, которые не готовы уступить писателю пальму первенства. Это вопрос самолюбия, конечно, и амбиций художника. Мне не претит вторая скрипка, мне нравится играть дуэтом, когда основную партию задает автор, а художник подхватывает. Мне кажется, что нет ничего прекрасней этого. Но очень многие желали бы петь соло. Надо сказать, что издатели не очень любят солирующих художников. Но с другой стороны, бывает, что это очень яркий, сильный художник с красивым энергетическим рисованием, и тогда ему позволяется делать то, что он считает нужным. И он полностью перекраивает текст. Иногда это обогащает книгу. Взять хотя бы Игоря Олейникова, он иногда так переворачивает текст в своем сознании, что диву даешься. Но получается великолепно.
Владимир Петрович Панов как-то гениально сказал — в иллюстрации есть два пути. В одном случае художник рисует для детей, в другом он рисует для искусства. И тот, и другой путь одинаково почетны. Самый яркие представители первого типа — Леонид Викторович Владимирский или Виктор Александрович Чижиков. Их знает вся страна. Они рисовали и рисуют для детей. Это внутреннее ощущение, цель, для чего ты это делаешь — ты разговариваешь с маленьким человеком, пытаешься раскрыть для него книгу и показать, что за мир в ней. Провести его туда за руку. Приоткрыть дверь. Мне вот всегда нравится приоткрывать двери. Немного дальше уйти, чем автор, показать чуть больше.
А можно просто сделать красивую картинку. Как станковую работу. И в этом случае даешь ребенку очень красивое произведение искусства, соотносимое с текстом. Но это не путешествие вместе.

А куда себя вы отнесете?

Я всегда путешествую вместе. Если попутно картинка получается хорошей, с моей точки зрения, самоценной, то я радуюсь. Но главное, чтобы она была в книжке усилением текста, сообщала ему дополнительное измерение. Чтобы ребенок мог уйти со мной в страну, придуманную автором.

Беседовал Алексей Олейников