«История одной семейки» Кристине Нёстлингер
Эту книгу я приняла сразу, безоговорочно. Потому что Кристине Нёстлингер, потому что перевод Дарьи Вильке, потому что бездна юмора, потому что реальные проблемы, а главное – «тонкая настройка» подростка. И не важно, что действие происходит не «здесь и сейчас», а «там и тогда» – Австрия, 80-е годы ХХ века.
Итак, принимайте (или отвергайте, если ваш внутренний цензор выше здравого смысла и литературного качества произведения) – «История одной семейки» (М. : Самокат, 2016). Оригинальное название – «Ольфи Обермайер и Эдип». Слово «Эдип» напрягло? Не, это не про это.
Чтобы не давать спойлеры, пара общих фраз: мучительный поиск себя (текст, кстати, от лица избалованного, очень милого, но абсолютно не уверенного в себе подростка четырнадцати лет); страх взрослых — «как бы окружающие чего плохого не подумали», пубертат по полной программе. Адресация смелого «Самоката» +12. Я бы реально поставила +13 и под ответственность родителей, потому что герой попадает на дурную вечеринку с косяком по кругу и пирожками с коноплёй. Для автора сцена вечеринки – катализатор сюжета, для героев последствия – момент истины, для некого родительского комитета – пропаганда наркотиков. А в жизни подобные вечеринки реальность, а чтоб она не переросла в трагедию, лучше прочитать художественное произведение и пережить это как читатель. Говорю об этом, потому что в своё время сама дала почитать сыну Ди Снайдера «Курс выживания для подростков» (он был опубликован в журнале «Ровесник»).
Эту книгу я бы давала почитать родителям, которым надо чаще задавать себе вопрос, а как ты, взрослый, воспринимаешься подростком: он, как никто другом чувствует фальшь, несправедливость, фарисейство. Он простит твою слабость, но не простит предательства. Я не в праве давать советы скрывать или не скрывать правду об отцовстве, тем более в традиции нашей страны тайна усыновления. Но любой ребёнок хочет знать, кем, а главное, каким был папа.
А ещё я бы «Историю одной семейки» разбирала бы на семинаре. С начинающими прозаиками поговорила о том, как она сделана, а с литературными критиками — про реалии времени, про персонажей, где каждый живой, про детали, про то, как тот или иной герой был бы написан, если бы шло повествование от автора. А с переводчиками… Боюсь только, что только с читателями библиотеки поговорить не удастся.
Татьяна Рудишина
