Журнал Переплет

От обывателя-капиталиста с липкими от мороженого руками до приключений двух квадратов, вдохновленных Малевичем — детская литература эпохи большевизма разбудила авангардную революцию в иллюстрации.

В 1925-м году художницы Галина и Ольга Чичаговы сделали двухчастный плакат, призывающий к революции в детской иллюстрации в новом Советском союзе. На левой части были изображены герои русских сказок и фольклора: царь с царицей, жар-птица, ведьма Баба-Яга, и — мой любимый — крокодил в изящном ночном колпаке и домашнем халатике. «Образы старой книжки-сказки, мистику и фантастику из детской книги, — гласила надпись внизу, — долой!

А в правой части плаката рассказывалось, что, по мнению сестер, должны рисовать их коллеги художники, дабы первое поколение маленьких советских граждан стало лучше. Под бдительным оком Ленина в правой части плаката юные пионеры в красных галстуках шагали маршем, работали в колхозах, тут же конные войска Красной армии мчатся в атаку, а дальше  заводы и самолеты. По всей видимости, в представлении сестер антропоморфные крокодилы были недостаточно революционными. «Даешь новую детскую книгу! Труд, борьба, техника, природа, новый детский быт!».

Призывы к революции в детской иллюстрации были лишь частью полномасштабной политической борьбы нового социалистического строя. «Детская книга занимала выдающуюся роль в том огромном арсенале, с помощью которого старая буржуазия боролась против социализма, — писал Л. Кормчий в газете «Правда» в 1918 году. — Буржуазия, прекрасно понимая силу детской книги, с ее помощью укрепляла свою власть… Мы сражаемся и умираем, но, прежде чем захлебнуться собственной кровью, мы должны выхватить это сильнейшее оружие из рук наших врагов».

«Большевики хотели запретить любые фантастические книги и иллюстрации, считая их буржуазными, а, значит, вредными для революции, — рассказывает Оливия Ахмад, куратор выставки «Новое детство: русская детская иллюстрация». Подумать только, если бы у нас вдруг «Гарри Поттера» или «Верхом на помеле» Джулии Дональдсон с иллюстрациями Акселя Шеффлера сочли неприемлемыми и антиреволюционными.

Сказка Самуила Маршака «Мороженое» с иллюстрациями Владимира Лебедева, — самое настоящее назидание юным читателям — о капиталисте-буржуа, который съел слишком много мороженого и околел от холода. В стихотворении Николая Асеева «Красношейка» юный пионер (член советской молодежной организации) не снял свой ярко-красный галстук, даже когда на него кинулся разъяренный бык. Тем самым пионер показал свою смелость и преданность делу революции, хотя бык его чуть не разорвал на части.

Тем не менее советская детская литература в 1920-х и начале 1930-х годов оставалась развлекательной несмотря на пропаганду социализма, и при этом помогала советским детям научиться читать, чего не умели делать их родители. С нечеловеческой скоростью в стране проводили свет, совершали индустриализацию, но точно с такой же скоростью необходимо было давать образование детям революции, чтобы они сумели, как и вся остальная страна, выжить в этом враждебном мире. Ответом на этот вызов были недорогие в производстве книги с яркими иллюстрациями. Ранние советские иллюстрированные книги печатали литографическим способом на дешевой бумаге. Затем листы складывали и прошивали посередине скобами. Получалась книга в бумажной обложке толщиной в 10-15 листов.

Детские книги были частью советской политической борьбы. Но революция совершалась не столько в тексте, сколько в иллюстрации. Вот что писал Уолтер Бенджамин о своем визите в Москву: «Каждая мысль, каждый день из жизни, всякая жизнь лежит здесь на лабораторном столе» — и эти слова справедливы в том числе для потрясающих воображение переменах в детской книжной иллюстрации первых лет советского эксперимента.

К примеру, «Красношейку» рисовал Натан Альтман, театральный дизайнер, скульптор, кубо-футурист. Линейные очертания героев он наложил на бесформенные абстрактные пятна, и если нам такой стиль уже привычен, то в 1920-е наверняка он сильно раздражал глаз русских читателей.

Великий русский художник Эль Лисицкий пошел еще дальше. В «Супрематическом сказе про два квадрата в 6-ти постройках» он подхватил свежие в то время русские авангардные эксперименты и позаимствовал у Казимира Малевича черный квадрат. В его сказке черный квадрат встречается с красным (последний символизирует коммунизм). Оба они отправляются в диалектическое путешествие в космос. Два двумерных квадрата падают на трехмерную Землю и разрушают ее — вот так абстракционист описывает большевистскую революцию — и из руин появляется новая Земля, вся целиком построенная в красных цветах коммунизма.

Самформат детской книги стал сценой революционного эксперимента. Иллюстрации Исаака Эбериля  «Книжка кино-сеанс о том, как пионер Ганс Стачечный комитет спас», наш герой предупреждает забастовщиков о том, что приближается полиция. Прекрасен не сюжет, а формат издания. Картинки «вставлены» в нарисованные «кадры» пленки документального фильма, которые дети могли вырезать и монтировать сами.

Примерно в таком же ключе выполнена книга Алексея Лаптева «Пятилетка». Книга рассказывает о том, как в 1927 году успевает сельское хозяйство, угольная и сталелитейная промышленности, но что самое прекрасное в этой книге, так это то, что каждую страницу можно развернуть и узнать, каких показателей планируется достичь во всех этих секторах до 1932 года. Если развернуть все свернутые странички, получится книга длиной в 2 метра. Если бы мне сейчас было 10 лет и я бы жил в России 1927-го года я бы точно такую книжку повесил себе на стену в спальне.

Но больше всего мне понравилась на выставке книга Алисы Порет «Как победила революция», в которой описаны сцены октября 1917 года, в ней та же самая видоизмененная перспектива, что и в фильмах советских пионеров-кинематографистов, Дзиги Вертова и Эйнштейна, благодаря которой весь материал наполняется эпическим смыслом и звучанием.

Все эти книги символизировали идеологическую борьбу с дореволюционной детской книгой. Оливия Ахмад показывает мне дореволюционные работы детских художников: роскошные иллюстрации Александра Бенуа к «Азбуке в картинках» 1904 года. Одна из страниц изображает русскую букву (буква «И», «игрушки» — прим. пер) с целой кучей кукол, по всей видимости довольно дорогих. В одной только этой иллюстрации чувствуется высокий класс, привилегированное положение читателя, слышится, как нянечка ступает по ковру в детской. На другой картинке (буква «З», «звезды», — прим. пер) какие-то франты в напудренных париках стоят на открытом балконе в Санкт-Петербурге и смотрят в телескоп на звезды. Очаровательные сценки, но они являют собой все то, от чего большевики хотели уйти.

Яркий контраст рядом с Бенуа — «Азбука» Владимира Лебедева, 1925. Каждая буква четко отпечатана, украшена лаконичными, и вместе с тем очень динамичными очертаниями животных. Это действительно алфавит новой эпохи. Алфавит детей революции.

Один из героев выставки — Вера Ермолаева, русский пионер беспредметного искусства, супрематизма и конструктивизма. в 1918 году она основала первую книгопечатную артель книгопечатания под названием «Сегодня».  Иллюстрации Ермолаевой на этой выставке самые нежные. Один из рисунков к стихотворению под названием «Петух», другой — иллюстрация к томику Уолтера Уитмена «Пионеры!»

Жизнь ее окончилась трагично. В 1934 году она была арестована за «антисоветскую деятельность» и была отправлена в лагерь в Казахстан. В 1937-м ее расстреляли. Ее имя вспоминают и сегодня. Недавно члены группы «Пусси Райот» основали Фонд современного искусства имени Веры Ермолаевой, который поддерживает женские инициативы в современном искусстве.

Эра, которой посвящена выставка, подошла к концу в 1934-м году, рассказывает Оливия Ахмад, когда на Всесоюзном съезде советских писателей было принято решение считать социалистический реализм основным методом советской литературы. Беспредметное искусство? Конструктивизм? Супрематизм? Сюрреализм? Названия, сыгравшие такую важную роль в эпоху расцвета детской иллюстрации, длившегося полтора десятилетия, в Советском государстве стали враждебными.

Жесткая цензура отправила в ссылку многих авангардных художников, творивших революцию в детской иллюстрации. Из-за цензуры Наталья Парэн и Федор Рожанковский, к примеру, уехали во Францию, и уже здесь создали всеми любимые сказки про дядюшку Бобра. Другие художники, к примеру, Маршак и Лебедев, остались в стране и пытались своими работами вписаться в новый сталинский уклад.

Восторг первых лет советского периода и экспериментов в детских книгах закончились, но имели важные последствия. Советские книги, вывезенные эмигрантами в Британию вдохновили англичан на создание издательства «Паффин букс» в 1940-м году. И вот теперь эта выставка, первая такого рода в стране, напоминает нам о той вряд ли постижимой до конца, утопичной по сути своей, короткой временной вспышке, когда в детской книге нашли себе место как авангард, так и революционная политическая борьба.

Стюарт Джеффрис 

Перевод Екатерины Олейниковой

Оригинал статьи в Гардиан