Несколько мыслей о праве править чужие стихи
Для меня это очень важно – чтобы стихотворение Елисея Горчакова «Где ты, Зима?» было напечатано так, как оно было написано автором. И дело не в том, что он стал в 2015 году лауреатом Новой Пушкинской премии. И не в том, что оно какое-то потрясающее. И не в том, что автору 9 лет. И даже не в том, что Елисей занимается у меня в Лаборатории вместе с другими одаренными ребятами. А в том, что нельзя править произведения писателей, любого возраста, без их разрешения. Это должно быть законом для всех редакторов. В том числе и для редакторов журнала «Лучик», в котором было напечатано следующее:
Где ты, зима?
Вот осень. Седеет листва.
Рассеялось хмурое солнце.
Треща, полыхает листва.
И дождик залил мне оконце.
И лес так угрюмо стоит!
И так нелюдимо вокруг!
И воздух прохладный горит,
И тихо смеркается вдруг.
Давно замолчал соловей.
Вовсю урожай в небо тянется.
Отлет запоздалых грачей
На сизых полях намечается.
Уже потускнела заря.
И нежный закат в небе стелется.
Но как мне дождаться тебя,
Моя буря-метелица?
Не пугайтесь. Хотя я бы и сам испугался, если бы Елисей принес на лабораторию «отлет запоздалых грачей» «на сизых полях» вкупе с «нежным закатом» и урожаем, который тянется «вовсю», да еще с этими «за ради ямба» подвывающими «и» и «но» в начале строк… У Елисея точно были бы проблемы. А проблема-то – у журнала «Лучик», который исковеркал его стихотворение.
Все очень просто. Если неймется – пиши себе стихи и публикуй «вовсю». В интернете по последним данным опубликовано миллион современных авторов. Быть одним из миллиона – это даже престижно, по-моему. Но зачем лезть в строчки к единицам, которых Бог поцеловал в макушку?
Как яростный противник (читателям моих статей это известно) нежных закатов, сизых полей и вовсю-урожаев, а также «зарадиямбических» подвываний, советую Елисею поскорее забыть это происшествие, а вас прошу, всех, кто может – опубликуйте это стихотворение, чтобы восторжествовала истина и талант. В истинном виде:
Елисей Горчаков
Где ты, зима?
Осень. Седеет листва.
Рассеялось хмурое солнце.
Треща, полыхает трава.
И дождик залил мне оконце.
Лес угрюмо стоит.
Так нелюдимо вокруг.
Воздух прохладой горит,
Тихо смеркается вдруг.
Замолчал соловей,
Урожай к небу тянется.
День отлета грачей
На полях намечается.
Потускнела заря,
И закат в небе стелется.
Как дождаться тебя,
Моя буря-метелица?
От редакции.
Обычно мы не печатаем детские стихи. Однако эта ситуация особая. Всякое вторжение в чужой творческий замысел — если только оно не совершается с согласия автора — недопустимо, и мы полностью разделяем позицию Льва Яковлева. Тем более, что это очень показательный пример, насколько небрежно мы (взрослые, выражаясь собирательно) относимся к детству. Подумаешь, нарисовал, ерунда, новое напишешь, кого вообще интересует твое мнение, мы знаем, как правильно.
Особенно удручает, когда так поступают люди, которые должны, по роду избранных занятий, наоборот, работать со словом, уметь слышать оттенки его смысла. Самое грустное во всем этом, что скорее всего редакция журнала «Лучик» хотела «как лучше». И теперь искренне недоумевает, отчего Лев так возмутился. Эта небрежность — в смысле не-бережность, отсутствие чуткости и понимания самоценности детства — общая болезнь нашего общества. Ребенок по-прежнему лишь заготовка для будущего взрослого. Неужели не ясно, что уничтожая ценность работы ребенка в его глазах, можно добиться одного — фарисейства и лицемерия? Можно научить его писать гладкие, причесанные стихи, сочинения, тексты, которые нравятся взрослым. Приучить его говорить, что нравится, а не то, что думаешь на самом деле. Делать так, как от тебя ожидает молчаливое большинство, а не как велит нравственный закон. И, став взрослым, он будет поступать также. Не протестовать, когда надо бороться. Опускать руки и соглашаться с большинством. И не верить в самого себя.
Радует одно — что Елисею повезло с учителями.Думается, что этот эпизод он запомнит — как пример того, что взрослые бывают разные.
