Критик на проводе

АНТИТОП-21 литературных учителей и директоров школ

Сен 01, 2016 Переплет

Ирина Суслова

1 сентября тысячи школьников побредут и поскачут в школы, а тысячи взрослых громко подумают (или даже скажут): «Как же хорошо, что мне больше не нужно в школу!» Почему — список можно составлять километровый. Что для вас в школе было самым неприятным: домашние задания, школьная форма, дежурства по столовой, хулиганы из старших классов, а то из своего? Бывает, что кому-то из нас школу больше всего «отравили» учителя.
Мы составили слегка злорадный антитоп-21 (даже по числу книг наш антитоп — антитоп — обычно книг 10 там или 20, кругленькое такое аккуратненькое число, но раз материал про грязнуль и грубиянов…) учителей, воспитателей и директоров школ, которые вошли в историю культуры как самые худшие, отвратительнейшие, бездушные изверги — пусть не как настоящие, но от этого не менее пугающие. Читайте и радуйтесь, что школьный колокол звонит не по вам!

1. Роальд Даль. «Матильда».

Директора школ — загадочные личности, про которых мы в принципе мало что знаем и почти их не замечаем. Появляются они в поле зрения обычно 1 сентября и в конце учебного года, в середине оного возникают только по особым случаям. Но бывают исключения. Например, мисс Транчбул (вар. пер. — Таррамбах), директор «Начальной школы Кранчем-холла», в которую определили пятилетнюю Матильду. Транчбул (Тарамбахиха) представляла собой «огромное, свирепое, жестокое чудовище, державшее в смерном страхе всех в школе — и учеников, и учителей». Совершенно непонятно, как она оказалась на своем посту (впрочем, такое бывает). Садизм Транчбул (Тарамбахихи) отдает эротикой: «Мне до смерти хочется, прямо руки чешутся пустить в ход розгу или ремень, как нам разрешалось в старое доброе время! Уж я бы так разукрасила задницу этой вашей Матильде!»

2.Фреда Нильсон. «Меня удочерила Горилла».

Начальница приюта «Лютик» не хочет, чтобы ее заведение прикрыли после проверки, поэтому должна быстро избавиться от лишнего ребенка. Этим «лишним человеком» становится девочка Юнна, которая была у начальницы Герды на плохом счету — то у нее руки грязные, то еще какие-то смертные грехи. Просто иногда так не любишь ребенка, что хочется увезти его ночью в лес и там бросить. Так Герда и поступает… Но для Юнны и Гориллы все кончается хорошо, не бойтесь.

3.Шарлотта Бронте. «Джейн Эйр».

Суровые нравы в приютах и закрытых учебных заведениях, особенно религиозных — отдельная история. Первый учебный день маленькой Джейн Эйр в Ловудской школе для девочек начался с подгоревшей и совершенно несъедобной овсянки. Быстро выяснится, что с едой в школе вообще всегда плохо, а самое вкусное (хлеб и кофе), когда оно бывает, в любом случае вымогают у младших взрослые девочки. Попечитель школы мистер Броклхерст анекдотично скуп и на еду, и на чулки, и прочие даже не радости жизни, а необходимости, полагая при этом себя олицетворением христианина. Так, например, в одном из своих монологов он приплетает к вонючей овсянке страдания первых христиан: «Ах, сударыня, влагая в уста этих детей хлеб с сыром взамен подгоревшей овсянки, вы поистине могли напитать их грешную плоть, но даже не помыслили о том, что морите голодом их бессмертные души!» В результате от недоедания и ослабления многие девочки заболели тифом и умерли, так что рассказ о мучениях был, увы, пророческим.
Учителя в Ловуде долго говорили меньше — били больше: «…Зловещее орудие она протянула мисс Скэтчерд с почтительным реверансом, затем спокойно, не дожидаясь приказания, сняла передник, и учительница тут же двенадцать раз сильно хлестнула ее прутьями по шее. На глаза Бернс не навернулось не единой слезинки».

4.Елизавета Водовозова. «На заре жизни (История одного детства)».

В закрытых школах вообще часто представлен «комплексный» подход, т. е. противными и злыми могут быть сразу и директор, и учителя, и воспитатели. Так происходит в книжке Водовозовой, где рассказывается о жизни девочки Лизы в легендарном Смольном институте благородных девиц. Начальница института Леонтьева представляет собой властную мумию, абсолютно равнодушную к детям. Учителя— неопрятных и жалких, незаинтересованных в преподавании существ. Некоторые девочки пытаются бороться с системой и становятся «отчаянными», но есть и те, кто проигрывает борьбу в самом начале и в прямом смысле — физически — погибает.
Грубость и насилие сходят с рук классным дамам, пока не случилось вопиющее, что нельзя было игнорировать: «Инспектриса и до этого происшествия превосходно знала о том, что Нечаева будила по ночам детей и жестоко терзала их, но смотрела на это сквозь пальцы. Только теперь, когда та привела к ней среди ночи полуголых детей, инспектриса решила предпринять кое-какие меры. На следующий день был приглашен врач, который обнаружил у Нечаевой сильное душевное расстройство и отправил ее в сумасшедший дом».

5. Марк Твен. «Приключения Тома Сойера».

Бывает и так, что учителя карают сами ученики. Учитель Тома Сойера мистер Доббинс славился своими наказаниями, особенно перед каникулами: «Порол мистер Доббинс очень больно, потому что лет ему было не так уж много, и, хотя под париком у него скрывалась совершенно лысая и блестящая, как шар, голова, его мускулы нисколько не ослабели. С приближением великого дня обнаружилось все его тиранство: ему как будто доставляло злорадное удовольствие наказывать за малейший проступок». Ученики были отомщены: на выпускных экзаменах обнажилась лысина учителя — да еще и самым не приятным и тихими образом (с помощью кошки, если помните). А всё дело, конечно, в комплексе неполноценности — ларчик всегда открывается просто: «Учитель Доббинс дожил до седых волос, так и не добившись своей цели. Самой заветной его мечтой было сделаться доктором, но бедность не пустила его дальше сельской школы».

6. Виктор Астафьев «Последний поклон».

Одна из самых жутких сцен в русской классике — о том, что школьник может и физически отомстить учителю за плохое отношение и постоянные унижения. Классная руководительница и учительница географии по прозвищу Ронжа «была готова уничтожить всех, кто выше ее и умней. Поскольку выше ее и умней были все люди вокруг, она всех, над кем ее власть, а власть только над учениками, терзала». Она пришла в бешенство, когда ученик задремал на ее уроке: «Ронжа, поцокивая каблуками, мне чудилось — коготками, скакала вокруг меня, будто возле корыта с прикормом, обзывала лоботрясом, идиотом и тому подобными словами, стоящими на ближних подступах к матюкам. Я плохо ее слышал и никак не мог удержать голову. Дремал». Учительница долго кричала и дошла до неистовства. Но и ученик дошел до последней черты. Он увидел в углу веник из голых прутьев (голик) и избил им Ронжу: «На мгновенье возникло передо мной окровавленное лицо учительницы, но кровь не напугала, не отрезвила меня, наоборот, она прибавила озверения и неистовства. Ничего в жизни даром не дается и не проходит».
И далее — коротко:

7. Долорес Амбридж, вставшая на сторону зла, из книжки Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Орден Феникса» — ее имя стало уже нарицательным.

8. Почетный садист Ардальон Передонов и его «недотыкомка» в романе Федора Сологуба «Мелкий бес».

9. Учительница Злыдня в книге писательского дуэта из Минска — Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак «Я хочу в школу!».

10. Пьющий «не по-детски» географ Виктор Служкин в романе Алексея Иванова «Географ глобус пропил» о буднях пермской школы в начале 1990-х.

11. Занудная математичка «старой закалки» Алевтина Георгиевна в рассказе Анатолия Алексина «Два почерка».

12. Пионервожатая Ирина Леонидовна с зашкаливающей принципиальностью из романа Любови Воронковой «Старшая сестра».

13. Знаменитый чеховский учитель Беликов, герой рассказа «Человек в футляре», у которого хватало сил угнетать не только свою школу, но и целый город.

14. Директор гимназии, учитель латинского по прозвищу Тарканус и учитель истории, которых «любовно» описал Лев Кассиль в «Кондуит и Швамбрания».

15. Запутавшаяся в собственных и ученических любовных отношениях учительница Танечка из повести Галины Щербаковой «Вам и не снилось».

16. Деспотичная, но невероятно талантливая и дальновидная учительница английского в книге Елены Чижовой «Крошки Цахес».

17. Противный и беспомощный мистер Димминг в старом коричневом костюме из пронзительного романа Шэрон Дрейпер «Привет, давай поговорим».

18. И еще один герой Антона Чехова из повести «Учитель словесности», который на уроках думает о своей молодой жене значительно больше, чем об учениках.

19. Мистер Дэвис из «девичьего» романа Луизы Мэй Олкотт «Маленькие жещины», чье знание древних языков никак не компенсировало отсутствие педагогического таланта.

20. Учитель-алкоголик, учитель-садист, учительница-неудачница и другие герои школьного романа Бел Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз».

21. Сценарий Георгия Полонского к фильму «Доживем до понедельника» вместил богатую палитру учителей, но самый неоднозначный образ — «русичка» Светлана Михайловна.