Проблема

Трудности перевода: хорошего переводчика не должно быть видно

Ноя 09, 2016 Переплет

Колонкой Александры Горбовой, переводчика, которая, в том числе перевела книгу Вольфганга Херрндорфа «Гуд бай, Берлин» (и получила за этот перевод премию «Мерк»), мы начинаем тему перевода в нашем журнале. Перевод слов, перевод идей, трансляция смысла из одной культуры в другую — тема важная и многогранная. Можно сказать, для нашей культуры — одна из центральных, русская культура всегда имела характер воспринимающий, преобразующий исходные смыслы и возвращающий их в новом качестве.

В детстве я, как и многие девочки, мечтала стать актрисой. Я участвовала в школьных спектаклях и даже пыталась поступить в театральную студию при Аничковом дворце. Слава богу, безуспешно. Так что пришлось ограничиться школьными постановками. Но была у меня еще одна мечта, о которой я почти никому не говорила – потому что такое не всякому можно доверить. Мне очень нравилось представлять себя за рулем большого американского грузовика, едущего далеко-далеко… Втайне я мечтала стать водителем-дальнобойщиком.

gorbova
Александра Горбова

Но стала переводчиком. Как странно и, наверное… скучно, – может быть, подумаете вы. Да уж, сидишь целыми днями один дома за компьютером, на кнопочки нажимаешь, в словари поглядываешь, время от времени что-то гуглишь. Эдакий даже не книжный, а текстовый червь: книжками-то бумажными переводчики теперь не так уж часто пользуются. Даже коллег видишь редко, если вообще видишь.

Вообще даже человек-переводчик многим кажется архаикой. Для перевода же есть автоматические системы. Прогнал текст через какой-нибудь гугл-переводчик, результат немножко подредактировал, припудрил – и готово! Что тут скажешь… Автоматические системы перевода, конечно, совершенно незаменимы, если срочно нужно понять примерное содержание текста на незнакомом языке. Но живым переводчикам они еще долго конкуренцию не составят, а в сфере художественного перевода, думаю, людей вообще никогда не заменят. Чтобы перевод получился хорошим, надо не только понять, что написано в оригинале, но и сформулировать это на своем языке, абстрагировавшись от структур оригинального текста. Редактировать то, что выдают автоматические переводчики (даже если речь идет о технических или юридических текстах), если хоть немного знаешь язык оригинала, себе дороже – знаю по собственному опыту. Пару раз меня просили помочь привести в приличный вид такие автоматические переводы. Так вот: гораздо легче было перевести заново. Дело в том, что когда видишь очень плохой, но более или менее понятный текст, повторяющий все структуры оригинала, от них еще труднее абстрагироваться.

Работа переводчика заключается в интерпретации. Это примерно то же, чем занимаются музыканты, когда исполняют чужие произведения, или актеры на сцене. Шопена играли уже тысячи и тысячи раз, но у каждого это получается немного по-своему. Множество людей исполняли роль Гамлета, но каждый актер уникален. Так и с переводом. Если несколько человек переведут один и тот же текст, то получится несколько разных произведений. Даже если все переводчики – профессионалы и серьезных ошибок не допускают. Причем это касается не только художественных, но и других текстов, даже технических. Но, в первую очередь, конечно же, художественных. И обсуждать разные переводы одних и тех же литературных произведений, мне кажется, стоит с тех же позиций, что и игру актеров или исполнение музыки. Нужно помнить, что профессиональное и качественное исполнение, тем не менее, может быть очень разным, а вкусы у людей совпадают далеко не всегда. Впрочем, встречаются и, к сожалению, нередко, действительно плохо, непрофессионально сделанные переводы.

Почему так происходит, для меня большая загадка. Ведь молодым художественным переводчикам очень сложно найти работу в издательстве, так же, думаю, как и молодым актерам трудно устроиться в приличный театр. Так же, как и в театральной сфере, многое держится на энтузиазме, ведь платят переводчикам, как и актерам, совсем не много. (Знаменитые актеры, конечно, другое дело – но звездами-то становятся единицы, на это рассчитывать нельзя. То же и с переводчиками. Точнее, я даже не уверена, получают ли знаменитые переводчики большие гонорары. На собственном опыте мне этого проверить пока не довелось – не доросла еще). При этом очень многие, несмотря ни на что, хотят переводить художественную литературу, как многие хотят играть на сцене. Предложение в сфере художественного перевода превышает спрос на переводчиков, поэтому надеяться на скорое изменение экономической составляющей, к сожалению, не приходится.

К тому же, старшие коллеги не очень-то охотно пускают в профессию молодежь. Поэтому, когда меня спрашивают, как начать сотрудничество с издательством, я честно не знаю, что ответить: нужны либо знакомства, либо недюжинная удача. Самой мне просто очень повезло.

К чему все это? К тому, что мне совершенно непонятно, почему часто попадаются некачественные переводы художественной литературы. Ведь переводчикам так трудно было получить эту непростую (и низкооплачиваемую) работу, но они знали, на что шли, и сами этого добивались. Почему же теперь не постараться изо всех сил сделать максимально хорошо? То, что некоторые руководствуются принципом «за такую за зарплату как еще играть сонату?», для меня совершенно удивительно, но иногда это именно так.

Впрочем, может быть, некачественные переводы получаются и не по причине нерадивости переводчиков, а из-за отсутствия профессионализма. А он, в свою очередь, может происходить и из-за общего падения качества образования в России, и – главное – из-за распространенного мнения, что знание иностранного языка автоматически делает человека переводчиком. Чтобы хорошо переводить, необходимо не только и не столько знание иностранного языка, сколько знание и любовь к родному, к тому на который переводишь.

В советское время переводы тоже, конечно, были не идеальны. Однако недочеты у них имели совсем другую природу: к родному языку советские переводчики относились очень внимательно, но в их переводы иногда вкрадывались неточности, связанные с недостаточным знанием реалий других стран или современного состояния иностранного языка. Свои коррективы вносила и цензура, да и то, что литература воспринималась как некое идеологическое оружие, адекватности (это термин!) переводам не добавляло.

В советское время художественным переводом занимались многие писатели, по идеологическим соображениям не имевшие возможности печатать собственные произведения – тут можно вспомнить Пастернака, Заходера, Райт-Ковалеву. Для переводной литературы эта ситуация имела двоякие последствия. С одной стороны, над переводами работали настоящие мастера слова, создававшие замечательной красоты тексты; а с другой – собственные писательские амбиции и литературный талант переводчиков иногда несколько заглушали голос оригинала. Как-то Сергей Довлатов в своих «Записных книжках» в шутку заметил, что «романы Курта Воннегута страшно проигрывают в оригинале».  В этом действительно есть доля правды: некоторые советские переводы литературы ХХ века гораздо глаже и стройней оригинальных произведений. Не знаю, хорошо это или плохо: с одной стороны, такие переводы не совсем верно отражают оригинал, а с другой – они все же дают возможность читать хорошие произведения и становятся такими же фактами русского языка, как и русскоязычные литературные произведения.

ramonПолитическая ангажированность в советское время тоже очень своеобразно отражалась на переводах. В первую очередь, конечно, на выборе авторов и произведений, но и на качестве самих переводных текстов – тоже. В этом смысле показательна судьба перевода романа «Двор чудес» испанского писателя-модерниста Рамона Марии дель Валье-Инклана. Этого эпатажного однорукого субъекта с бородой по колено и склонностью к языковым экспериментам как-то угораздило стать председателем Общества друзей Советского союза, а потому в СССР его произведения переводили. Так, модернистский по форме и исторический по содержанию роман «Двор чудес» был написан в 1927 году, а на русском языке впервые издан в 1936 в переводе Бориса Загорского. Этот перевод был несколько буквалистичен и шероховат, в нем местами проскальзывали неточности, связанные с недопониманием переводчиком отдельных мелочей, но все же он вполне передавал языковые эксперименты и сложные метафоры Валье-Инклана. В 1969 году «Двор чудес» вышел в отредактированном Александрой Косс виде. На самом деле этот «перевод Б. Загорского под редакцией А. Косс» к изначальному тексту Загорского не имеет практически никакого отношения: Косс так старательно исправила все ошибки и шероховатости первого перевода, что от модернистского романа не осталось и следа – получился скучный исторический роман в духе реализма, обличающий нравы испанского королевского двора второй половины XIX века.

propastВ переводных книгах в советское время выцензуровывались постельные сцены, поэтому, например, первое издание «Ста лет одиночества» на русском языке было изрядно короче оригинала. Рите Райт-Ковалевой, среди прочего впервые подарившей русскоязычному читателю Сэлинджера, пришлось изобретать для Холдена Колфилда собственный сленг – не потому что у советских подростков своего жаргона не было, а потому что он, во-первых, функционально отличался от американского сленга, а, во-вторых, его бы все равно не пропустила цензура. Ей пришлось адаптировать под советского читателя и некоторые реалии, упоминающиеся в романе. Например, в переводе Райт-Ковалевой Холден ест в кафе «бутерброды с сыром» и «котлеты», которые сегодня бы переводчик не задумываясь назвал – как в оригинале – сэндвичами с сыром и гамбургерами. Но ведь в конце 1950-ых советские читатели таких слов и слыхом не слыхивали!

Но все это пустяки, дело житейское, как говорила Лилианна Лунгина устами Карлсона. Именно благодаря ей советские дети подружились с этим «в меру упитанным мужчиной в самом расцвете сил» и с Пеппи Длинныйчулок. После фильма «Подстрочник» Олега Дормана имя Лунгиной на слуху.

Но вообще, переводчиков знают мало, но это нормально и правильно. Ведь хорошего переводчика не должно быть видно. Если читатель вспоминает, что между ним и текстом стоит переводчик, значит, что-то пошло не так, значит, перевод не очень-то удался. В этом, наверное, и есть главное отличие переводчика от актера: его не должно быть заметно. А в остальном – очень похоже: говоришь разными голосами, проживаешь разные жизни, стараешься понять и донести, не слишком расплескав по дороге.

В общем-то, обе мои детские мечты в некотором роде осуществились: будучи переводчиком, я немного актер и немного дальнобойщик – играю разные роли, хотя и не выхожу на сцену, и долгими часами одна еду по бескрайним просторам языка на красивом, чуть неповоротливом грузовике языка.

Александра Горбова