Обзор короткого списка Книгуру 2016: Евгений Рудашевский «Куда уходит кумуткан»
Почему разговор о коротком списке седьмого сезона «Книгуру» стоит начать с этой повести? Прежде всего, потому, что при всём разнообразии тем и жанров, какие-то общие смыслы, общие струны связывают её с остальными четырнадцатью произведениями, попавшими в шорт-лист. И здесь даже неважно, окажется ли «Куда уходит кумуткан» Евгения Рудашевского в числе победителей. Просто есть такие книги, которые внезапно и чётко отображают не только состояние современной им детской литературы, но и что-то куда более масштабное – страшно сказать, состояние общества.
Хотя что тут, собственно, такого. Если вспомнить 70-80-е годы, книги для детей и подростков становились всеобщим потрясением ничуть не реже, чем литература для взрослых. Правда, тогда в самой читающей стране не так уж много чего было почитать, и, скажем, «Чучело», напечатанное в журнале «Пионер», в буквальном смысле переворачивало страну.
Сегодня, на мой взгляд, современная отечественная литература для детей и подростков сделала такой шаг вперёд, что условное «Чучело» (речь и о художественном качестве, и о потенциале и важности общественного резонанса) появляется едва ли не каждый год, и не в единственном числе.
Другой вопрос, что книги-то появляются, а вот насчёт резонанса… Понятно, тиражи не те. Понятно, страна давным-давно перестала быть самой читающей. А уж её юное поколение – тем более. Хотя за юное поколение я бы здесь беспокоилась меньше всего – слухи о его равнодушии к чтению сильно преувеличены. Повесть Евгения Рудашевского – в равной степени и для подростков и для их родителей. Может быть, для родителей даже чуть больше. Потому что это замечательная детская книжка. в которой нет ни одного вызывающего уважение взрослого.
Вообще люди у Рудашевского тотально уступают животным, только дети и подростки небезнадёжны и прекрасны, и в этом их особая уязвимость. Ещё в предыдущей его книге «Здравствуй, брат мой Бзоу!» дружбе деревенского абхазского юноши и дельфина противостоит мелочное и недоброе отношение домашних и односельчан.
Новая повесть – о кумутканах, детёнышах нерп, и о человеческих детёнышах, как и нерпята, заброшенных в холодный и негостеприимный мир. Правда, холод и негостеприимность их не особо пугают. Это их среда обитания. Неразлучная троица – Максим, Аюна и Саша – живут в Иркутске. Мама Максима увлечена духовными практиками, отчим, отец Аюны, — настоящий бурятский шаман, дедушка, в прошлом учёный, теперь руководит городским нерпинтарием, чем-то вроде цирка, где показывают дрессированных нерп. Однажды маме нужно будет уехать, чтобы помедитировать и пройти обряд очищения, папа тоже отлучится по неотложным шаманским делам, и обоим, конечно же, никак нельзя взять с собой детей. Дети отправятся с дедушкой в настоящее приключение – ловить байкальских нерп для нерпинтария. Там, на весеннем льду Байкала, он и бросит их в палатке одних, почти на сутки.
Если это история и о предательстве взрослых, то — о его обыденности и привычности. Никто ни в чём не виноват, у всех личная жизнь, проблемы, работа – не до детей. Их и не предают вовсе, их просто забывают.
Есть ещё семейная легенда о нерпёнке Тюльке, который потерял родителей, не прижился у полярников на антарктической станции и отправился умирать вглубь материка, к ледниковым куполам, где обрели покой его предки. Но это всего лишь легенда, и о том, что Тюлька превращается в маленького бога на алтаре неведомой веры, который сделали дети, взрослым тоже неизвестно.
То, что Максим ищет в интернете своего родного отца и пишет ему письма на адрес университета, в котором тот когда-то учился, мама узнает, лишь когда письма станут возвращаться.
Но детская незащищённость и подростковое одиночество – вовсе не главная тема книги. Её юные герои не жертвы родительского равнодушия, они воины и победители и уже умеют выигрывать сражения.
У них есть штаб под названием «Бурхан». Впрочем, такие «штабы» построены почти в каждом иркутском дворе. Это середина 2000-х, время повального увлечения «Властелином колец» и ролевыми играми. Эльфы, орки, гномы, ставшие в современном детском фэнтези почти табу, вдруг возвращаются, как новое ретро. И ещё у них есть важное предназначение: вымышленные союзники помогают героям, когда нужна помощь взрослых, но на неё нельзя и надеяться. Мир детства героев – не только ролевые побоища, это ещё и детская магия, и магия пространства. Евгений Рудашевский, знающий Сибирь не понаслышке, рассказывает о невероятном смешении национальных культур, религий и языков: повесть даже пришлось снабдить словариком диалектных и иноязычных слов. В этом месиве из мифов, обрядов, поверий живут его герои, дышат этим воздухом, набираются сил. Они и сами – часть этого разнообразного фантастического мира. Их маленькая команда многонациональна и многокультурна: Максим – русский, но каких только экзотических ветвей нет на его генеалогическом древе, Аюна – бурятка и потомственная шаманка, Саша – голендр, потомок голландских переселенцев. То, что поначалу кажется фантастикой, оказывается повседневностью: шаман – это и правда профессия отчима, а в паспорте тёти Максима и правда написано «Ооржак Ай-кыс Алдын-ооловна». В этой повседневности находится очень много строительного материала для того полусказочного, полуреального мира без взрослых, в котором научились и жить, и выживать, и спасать друг друга и ещё кого-нибудь.
«Хорошо бы, у каждого был свой штаб. Такой, чтоб туда никто не мог забраться. Накрыться руками, сказать «я в домике», и тебя нет. И никто до тебя не дотянется. И хорошо бы там было место для одного кумуткана. Можно спрятаться самому и взять с собой нерпёнка», — говорит один из героев незадолго до финала.
В этом «взять с собой нерпёнка» слышится почти «ловить малышей над пропастью, во ржи». Потому что это такой же приговор ни на что не способному взрослому миру. Всё-таки, отпереживавшись за героев и удостоверившись, что они живы, всё равно не расстаёшься с тревогой, словно где-то вдалеке поблёскивают ледниковые купола.
Ольга Лебедушкина