Дороти Эдвардс «Моя озорная сестренка»
В 2015 году издательство «Поляндрия» выпустило повесть Дороти Эдвардс (перевод с английского В. С. Кулагиной-Ярцевой под редакцией Анны Ремез) «Моя озорная сестренка» с иллюстрациями Ширли Хьюз.
Повесть о том времени, «когда я была маленькой, а моя сестрёнка – ещё меньше» была опубликована впервые в 1952 году.
Семья, состоящая из мамы, папы и двух дочек живет в небольшом городке, в домике с садом — с «фасолью, горошком, салатом, картошкой, помидорами, шпинатом, редисом и розами». К ним ходят молочник, булочник, угольщик и мойщик окон. Перед сном они читают молитвы. Ездят на ярмарки покататься на карусели. Замечательные иллюстрации, так напоминающие классические советские иллюстрации детских книжек (Г. Валька и других), хороший легкий язык. Классическая английская идиллия.
Видимо, переизбыток идиллии и породил фантазию автора на создание цикла рассказов о неуправляемом асоциальном ребенке.
Девочка, имя которой не называется, совершает поступки, по отдельности не особо выдающиеся, но будучи серией, причем нескончаемой (логического конца у повести нет, да она и будет потом продолжена автором), ставят в педагогический тупик.
Ребенок выбрасывает из окна куклу старшей сестры. Разрезает ножницами шелк, предназначенный для нового платья. Вместе с другом, гуляя в саду, «то оборвет недозрелые ягоды, то засыплет песком цветочные клумбы, то выкопает из грядки фасоль», а на дне рождения отказывается от участия в общем празднике и съедает в кладовой праздничный торт.
Конечно, это не единственная детская книга, главная тема которой – разной степени хулиганские детские выходки. Но рано или поздно в таких книжках оказывается, что непослушание вырастает в готовность к самоотверженным поступкам, а упрямство — обратная сторона готовности защищать слабого («Приключения Тома Сойера», «Повести об Эмиле из Лённеберги»). «Озорная сестренка» в таких поступках не замечена. Когда ее ругают, ей «все равно», когда ей совестно, она «убивается и вопит», когда проделка удается – она «страшно довольна, потому что все смотрели только на неё». Только одна история выбивается из общей деструктивности: когда девочка решает посадить желудь и с помощью мамы ей в конце концов это удалось, чего автор и всем читателям советует: «сестрёнка погрузила острый конец жёлудя в воду, а другой его конец остался торчать сверху (тот самый, на котором сидит шапочка, пока жёлудь висит на дереве)».
В последнем рассказе группа дорожных рабочих начинает чинить дорогу неподалеку от дома девочки. Дети проявляют к ним интерес. Наконец-то, — думает читатель. — Сейчас дети или кого-то спасут или хотя бы помогут рабочим и, чумазые, но довольные… Ничего подобного. Дети подходят к скинутой рабочими одежде, начинают в ней рыться, вытаскивают оттуда свертки с едой и едой этой начинают бросаться. Заканчивается повествование на приятном сообщении, что у рабочих в этот день получка и они смогут купить себе взамен утраченных бутербродов жареную рыбу с картошкой.
Антипод «озорной сестренки», соседка Винни, истинное дитя доброй старой Англии – не плачет, не хочет «дразнить школьников, идущих мимо ворот», пирожному предпочитает кусок хлеба с маслом и любит читать. Автор озадаченно сообщает: «Даже не знаю, ведут ли себя так вежливые гости».
Куда смотрят родители и окружающие взрослые? Они пытаются купировать приступы неадекватности ребенка: рассказывают, что у врача есть «слушательная штуковина» — и тогда «противному доктору» можно прийти лечить девочку, не опасаясь за свое благополучие. Если не удалось и есть жертвы – например, укушенный в руку Дед Мороз – уговаривают извиниться. Если ничего не помогло, тогда только одно средство — «отправить в постель». Судя по тому, что мама друга-хулигана после истории с поеданием торта в кладовой тоже отправляет сына в постель, на этом арсенал наказаний у родителей в этом городке исчерпан.
Автор – старшая, и, судя по всему, не выходящая за нормы поведения в обществе девочка — не то чтоб одобряет сестру. Нет, называет ее упрямицей, капризулей, непоседой, преступницей и озорницей, уверяет, что об инцидентах с тортом или Дедом Морозом «стыдно рассказывать», потому что «это было очень некрасиво». Но ее симпатия к сестре и готовность потакать ей и дальше – очевидна. Видимо, нечего вспомнить автору о собственном, не отягощенном детстве.
Всё, что мы знаем об Англии в целом и воспитании английских детей в частности, никак не сочетается с этим царством вседозволенности. Что ж, воспримем «Мою озорную сестренку» как сказку, невозможную и неосуществимую, рассказываемую благовоспитанной леди благовоспитанным детям.
Катарина Гулевская
Возможно, вас заинтересуют и другие обзоры книг для начинающих читателей:
