Попались, сверчки!
Книги, о которых пойдет речь, Аполлинер называл «типографским триумфом». Первая – шикарный альбом, от которого трудно оторваться. Блестящие иллюстрации, бумага, полиграфия – все делает издание книжным шедевром. Вторая книга несколько поскромней, но тоже отличается прекрасной работой художника и дизайнера. Обе книги вызвали бурную благодарственную реакцию читателей, обративших внимание прежде всего на их художественные достоинства; обе – сборники французских народных сказок. Одна – «Волшебные сказки Франции» с иллюстрациями Татьяны Никитиной – вышла в издательстве РИПОЛ-классик (2014), вторая – «Попался, сверчок!», оформленная Марией Спеховой, – в издательстве «Нигма» (2016).
Однако эстетические восторги улягутся, и когда мы обратимся непосредственно к текстам, многие читатели, возможно, будут разочарованы. Я хорошо помню, с каким удовольствием в молодые годы читал и перечитывал книгу французских народных сказок, впервые переведенных на русский язык и опубликованных в Ленинграде в 1959 году. Завораживал стиль переводов, живая речь, литературная и народная, которая буквально звучала на каждой странице. Книга стала образцом для меня и многих переводчиков с французского – мы знали, какие мастера перевода приняли в ней участие, мы учились по этой книге, как строится фраза, как должен звучать русский (именно русский!) язык.
В книгу «Волшебные сказки Франции» вошли, по большей части, сказки именно из упомянутого издания. Однако по дороге от одной книги до другой с ними произошли странные изменения: живой язык исчез, речь потухла, стали повторяться одни и те же слова, поэтическая фраза окаменела и превратилась в канцелярскую справку.
В содержании книги имена переводчиков стоят на положенных им местах. Но к ним прибавилось еще одно имя – пересказчика переводов! Зачем это сделано, можно только догадываться, – может быть, прежние переводы показались издательству взрословатыми и захотелось их «понизить» в возрасте; может быть, нашлись и другие причины, не знаю. Знаю только одно – совершать подобное вряд ли допустимо с этической точки зрения без серьезных на то оснований (переводчики уже ушли от нас и их согласие на подобную процедуру не спросишь). Но главное – зачем превращать классическое детское чтение в чтение языковых небрежностей?
Вот начало сказки «Замок дьявола» в переводе мастера – Эльги Львовны Линецкой: «В давние времена жил один бедный крестьянин, который худо ли, хорошо ли, но вырастил троих детей, трех мальчиков». А вот во что превращается этот зачин под пером «пересказчика»: «Однажды жил на свете один крестьянин. Человек не очень богатый, но и не так, чтобы совсем бедный. Житье его было не из легких, однако сумел он все же вырастить троих сыновей». Однажды, один, не так, чтобы, однако, все же… Сплошной словесный мусор!
А это начало другой истории – популярной бретонской сказки «Два горбуна и гномы» в переводе Тамары Юрьевны Хмельницкой: «Жили-были два горбуна, два товарища, Нонник и Габик. Занимались они портняжничеством и каждое утро отправлялись искать работу по окрестным фермам и замкам: один – в одну сторону, другой – в другую». А это наш «пересказчик»: «В незапамятные времена жили-были на свете два горбуна, два верных товарища. И звали их Нонник и Габик. На жизнь себе они зарабатывали портняжным ремеслом. Каждое утро вставали друзья ни свет ни заря и отправлялись ходить-бродить по окрестным деревням да замкам в поисках работы». Не пойму, зачем краткий, точный перевод заменять разжиженным и вялым пересказом? И ведь что печально – по воле издательства имя переводчика остается под каждым таким «шедевром», к которому они, переводчики, не имеют никакого отношения!
Слава богу, такого нет во второй книге – «Попался, сверчок!»: фамилия составителя и «пересказывателя» сказок первого издания сборника («Детская литература», 1975) В. Финикова нигде в новом издании не упоминается. И здесь возникает противоположный вопрос: почему? Состав переиздаваемых сказок, их количество, их последовательность точно такая, как при первом издании, то есть, по крайней мере, сохраняется работа составителя. Но о ней в книге ни слова! Зато появляется имя переводчика – Иван Измайлов. И хотя имя это не было замечено раньше при переводах французского фольклора, могу предположить, что работа переводчика могла составить достойную конкуренцию классикам жанра.
Сравним и здесь два зачина – наугад, из сказки «Ученик чародея». «Жил когда-то в наших краях бедный крестьянин, и был у него сын. Сын как сын, мальчишка неглупый, да только не по сердцу ему была обычная крестьянская работа. Вот и надумал отец отвезти сына в город: пусть мол, поглядит, поучится, да выберет себе какое-нибудь ремесло по душе». Это из сказки, пересказанной В. Финиковым.
Прочитаем начало той же сказки в исполнении Ивана Измайлова: «Жил когда-то в одной деревне бедный крестьянин, и был у него один сын. Вырос он ловким и смекалистым, только не нравилась ему обычная сельская работа. Вот и решил отец отвезти его в город: пусть походит, посмотрит да и решит, каким ремеслом ему хочется заниматься». Оставим в стороне «сельскую работу» (не уверен, что в старой Франции были села); оставим в стороне повторы («одной», «один» – они убираются на уровне первой редактуры). Прочитав сказки в новом «Сверчке», я подивился поразительному сходству грамматических конструкций старого пересказа и нынешнего перевода. И вкралось мне в душу сомнение: а работал ли переводчик с оригиналом? Или в виде оригинала он использовал пересказ предшественника, последовательно заменяя одни слова другими?
Если так, то опять же задаюсь вопросом: зачем? Могу предположить: книжка была уже нарисована, а В. Финикова или его наследников не удалось отыскать. Не пропадать же прекрасным иллюстрациям! Легче по быстрому переписать пересказ и подать его под новым соусом.
Конечно, это не более чем предположение. Можно только посочувствовать нашим издателям, вынужденным уживаться с авторским правом. И все-таки надо быть внимательнее к наследию мастеров – именно они создали достоинство нашей литературы, в том числе переводной. В том числе детской.
Михаил Яснов