Журнал Переплет

Еще один «сумеречный» роман, предваряющий выход фэнтези Евгения Рудашевского (там был сумеречный город Бальгудин). Роман дебютный, автор — Мила Нокс. Кажется, что эпоха псевдонимов, отсылающих нас к бессмертном ефремовским героям, (о, Веда Конг и Евда Наль!) давно прошла, ан нет.
Но бог с ним, хочется автору загадошности, так пусть.  В прошлом году  рукопись Милы Нокс заняла первое место в номинации «Мир фэнтези» конкурса «Новая детская книга» и вот уже вышла в бумаге.   Спешить в данном случае, впрочем, не стоило.
Роман «Макабр», как следует из названия, о пляске смерти — но понимает ее Мила Нокс не в средневековом смысле, как неизбежный для каждого живущего конец, а скорее румынский загробный вариант Своей игры — с тремя турами и Смертью в в качестве ведущего. Тот, кто обыграет Смерть, получит право забрать из ее мира одну любую вещь или человека.
Однако dance macabre предполагает, что в нем ведет только костлявая.
Мир, созданный в «Макабре», совсем не так увлекателен, как мир Эрхегорда. По тем же причинам: язык, мироустройство и сюжет.
Язык, которым все это написано — язык российского подростка, выросшего на плохой российской фэнтези.
Не самый ужасный его вариант, однако:

«Разумеется, дружба их не включала обмена любезностями, а вместо улыбок (оба отродясь таким не страдали) беседу украшали ухмылки и саркастичный хохот», «хуже его матери я не видела — тощая злобная карга, которая его эксплуатировала», «однако когда стали пропадать люди у реки, шепотки превратились в тихие голоса, а когда с Окаянного омута вернулся человек в изодранной одежде, который не мог вымолвить ни слова, даже свое имя, голоса превратились в достаточно громкое жужжание».
А еще «нереальный», «придурки», «захотел в туалет»и так далее.
Речевые характеристики, стилистическое единство, лексическая сочетаемость — нет, не слышали.
Неважно все и с мироустройстом. Непонятно, в Румынии или Молдове развиваются события, судя по именам — все же в Румынии. Неясно время действия — есть электричество и полиция, а главный злодей — мэр, хотя должен быть примаром, по нынешним временам. Место действия в романе лишь декорация, как контур Карпат на горизонте. В декорациях этой картонной Румынии, впрочем, действуют любопытные персонажи: автор придумал свой генезис нечисти — все это разные формы нежизни. Оборотни-перекидыши — один вид, привидения-мораи — другой, стригои и упыри — третий, но все они были прежде людьми. Вся книга построена на румынском фольклоре — Фэт-Фрумос на волшебном коне, Господарь всех змей и прочие иеле. На конфликтах между прошлой жизнью и текущей нежизнью можно было бы построить хорошую историю — что автор, надо сказать, пытается сделать. Но получается не очень — скороговоркой, для галочки.
Неладно все и с сюжетом.
Главный герой — Теодор Ливиану, мальчик, воспитанный четой нежителей-перекидышей, заклейменный в детстве, черноволосый и мрачный, как молодой Северус Снейп. Тео забывает каждый свой день рождения и потому ведет дневник — как водится, в прошлом его скрывается мрачная тайна.
Герой невозможен без потерь, и автор щедро их отсыпает — Тео переживает нищету, предательство, боль, унижение и, наконец, теряет родителей. Он находит приют в заброшенном доме на кладбище, где знакомится с говорливыми обитателями могил (привет Нилу Гейману и его «Истории с кладбищем»). А далее начинается вселенская пляска Смерти (почему-то в пределах одного городка), в которой принимают участие мертвые и живые. Герои разгадывают довольно нескладные стихотворные загадки, ищут свои игральные кости и ключи, и играют в угадайки со Смертью.
Сюжет скачет галопом, ползет, снова скачет, когда автор спохватывается, что Тео все-таки участвует в смертельной игре, а не просто заигрывает со своими противницами в Макабре (живыми и неживыми). Автор забывает свои же ходы(вроде дневника Тео, с которого начинается книга), походя избавляется от важных антагонистов — таких, как Чучельник Цепеняг, который сыграл роковую роль в прошлом Тео.

Все эти замечания, впрочем, я адресовал прежде всего не автору — для дебютного романа текст весьма не плох, а редакции, которая работала над текстом. Вычистить языковых «блох», выверить факты, поправить сюжет, подсказать автору, в каком направлении лучше его развивать — вот первоочередные задачи настоящей редактуры и здесь, увы, до такой работы еще далеко.
Первая книга кончается началом третьего тура Макабра и продолжение явно следует. Хочется пожелать, чтобы оно было на более высоком уровне — потому что сейчас, увы, это всего лишь черновик, над которым надо работать и работать.

Алексей Олейников