Журнал Переплет

1940 год, немецкие войска готовятся напасть на Англию, детей из крупных британских городов эвакуируют в частные поместья и деревни. 12-летняя Сесили, 14-летний Джереми и 10-летняя Мэй оказываются вместе в загородном имении и узнают зловещую историю старинного Снежного замка, среди развалин которого обнаруживают двух загадочных мальчиков… 

Так гласит аннотация. Итак, военный Лондон. Два ребенка из богатой семьи — Джереми и Сесили Локвуд, уезжают в поместье переждать эту войну. С ними ещё одна девочка, Мэй Брайт — самая младшая и самая мудрая из них. Ей всего десять и она знает намного больше, чем Джереми и Сесили. Она знает о смерти, о потери близких, о расставании и горе.

Война уже коснулась и опалила ее, в отличие от ее вынужденной подруги   Сесили Локвуд. Ах, Сесили,  балованное двенадцатилетнее дитя, сущий ребенок, расстройство для матери и вечная радость для отца.

Именно она взяла Мэй Брайт “как котенка из корзинки” из толпы перепуганных детей, отправленных в эвакуацию. Девочка (по описанию даже не миддл-класс, а из самых что ни на есть рабочих слоев) попадает в поместье дяди  Сесили и Джереми, строгого и чудаковатого Перегрина Локвуда и мы ждем (и поначалу не ошибаемся в ожиданиях) — традиционного романа взросления в привычных британских декорациях. Строгость взрослых, нарушения запретов, наказания, овечки, полутона, нюансы и оттенки, чопорность, сдержанность — до холодности — чувств, отчего их неожиданное проявление ощущается с особой силой.

Сесили пытается найти общий язык со своей живой игрушкой и с удивлением понимает, что Мэй совсем не готова играть эту роль — она благодарна Сесили за заботу, но собственного достоинства у этого ребенка столько же, сколько у английской королевы. Джереми старше и он мучается куда больше своей беспечной сестры — он сознает всю опасность происходящего, которую не сможет отвести даже их всесильный «папочка», как уверена Сесили. Его раздражает детская наивность сестры, но еще больше — свое собственное бессилие. Именно эта ядерная смесь гордости, самолюбия и болезненной жажды выходить за пределы своих границ, чтобы с особой остротой их почувствовать и в этом напряжении осознать, кто же ты такой — все, что от начала веков было присуще всем на свете мальчишкам, и станет первой из пружин, которые раскручивают сюжет.

Пружиной внешней, понятное дело, выступает война и тут писателю особо и придумывать ничего не надо — сама история выстраивает декорации.

Неспешно движется роман, война громыхает за его границами, как далекая гроза.

А где же  дети короля, где им место  в Англии времён второй мировой?

Будут.

Будут туманы, зелёные поля, овцы, речка вброд, мраморные развалины Снежного замка — тающего, как сахар, от воды времени. И будет рассказ (почти притча, конечно) дяди Перегрина о прошедших временах — страшных и жестоких. Страх,  боль, которым пятьсот лет, оживают для наших детей (мы же уже с ними, в этом поместье). Третья пружина  — история прошедшей войны, которая жутким эхом связывается с войной нынешней.

Страх, боль и надежда связывают детей всех времён. И в прошлом и настоящем они страдают в жестоких играх взрослых. Они щепки, которые летят, когда ставят трон, вечные жертвы молоху власти.

Но железо ржавеет от крови. Золото истлевает. И все самые высокие на свете замки. построенные на детских слезах и крови, рано или поздно рушатся.

А жизнь продолжается.

Алексей Олейников