Журнал Переплет

1. Михаил Яснов

Имя Льва Николаевича Модзалевского (1837-1896), автора знаменитого стихотворения «Приглашение в школу» («Дети, в школу собирайтесь…»), я знал давно, но впервые прочитал его репрезентативную подборку в антологии Е.О.Путиловой «Русская поэзия детям» (1989). А в этом году, благодаря энтузиазму редакции газеты «Детский сад со всех сторон», нам удалось – ровно через сто лет после публикации – переиздать его итоговую книгу 1916 года «Для детей» с аутентичными иллюстрациями Георгия Нарбута.

Краткая литературная энциклопедия, детище шестидесятых годов прошлого века, проигнорировала Льва Модзалевского. Его литературные труды – в отличие от педагогических – не столь значительны и невелики по объему, а стихи для детей и вообще насчитывают всего несколько десятков. Впрочем, «воспитательная» и художественная значимость стихотворений Модзалевского фактически заново обнаружилась уже в наши дни, когда они вошли в обиход вместе с другими стихами, написанными его современниками. Модзалевский остался в истории культуры прежде всего как знаменитый педагог и ученый и лишь во вторую очередь – как детский поэт.

«Приглашение в школу», спародированное Борисом Заходером в пересказе «Алисы в стране чудес», что принесло дополнительную популярность поэтическому первоисточнику, долгое время оставалось чуть ли не анонимным, и лишь усилиями Е.О.Путиловой было возвращено, наряду с другими стихами поэта, в «авторскую» историю детской поэзии.

Само это стихотворение, впервые напечатанное в 1864 году в учебнике «Родное Слово» К. Д. Ушинского, стало широко известно после последующих публикаций в школьных хрестоматиях для начального чтения, выходивших во второй половине девятнадцатого века. Это был сигнал: детская поэзия становится популярной.

Можно сказать, что ее современная история и начинается с возникновения хрестоматийности. «Котик и козлик» Жуковского, «Завтра» Б. Федорова, «Сиротка» Петерсона, «Раз-два-три-четыре-пять» Миллера, «Приглашение в школу» Модзалевского, многочисленные «Птички» — Туманского, Элизы Эльген, Жуковского, Пчельниковой (последняя – «А, попалась, птичка стой!» – одно время приписывалась Модзалевскому) «первыми, – как замечает Е. Путилова, – ответили потребности ребенка услышать и сказать о себе… Стихи легко запоминались, их перекладывали на музыку, они переходили в детскую игру». Так формируется понимание, что такое популярность в детской поэзии: психологическая точность, простота, ясность и богатство языка, но еще — своевременность появления, созвучие детской и — что немаловажно — родительской и педагогической среде. И – безусловно! – возможность многочисленных переизданий, позволяющих войти произведению в самый широкий круг детского чтения.

По словам самого Модзалевского, обдумывая, сочиняя, переводя стихи для детей, он руководствовался мыслью «одновременно содействовать развитию поэтических и музыкальных потребностей детей от 7 до 12-летнего возраста, пробуждая в них эстетическое и тесно связанное с ним религиозное чувство, устанавливая изящный вкус, изощряя слух и голос, ибо любовь к природе и прекрасному служит лучшим основанием и для нравственного воспитания». Помимо определения цели стихописания для детей, в этой установке важна, возможно, впервые подчеркнутая возрастная градация гипотетических читателей.

Если прежде детские стихи писались «вообще» для ребенка, то постепенно, к двадцатому столетию, понимание того, на какой конкретно возраст ориентируется автор, стало непременным условием работы детского поэта. Модзалевский вычленил самый востребованный, чуткий к стихам период взросления, когда в область читательских интересов попадают не только сюжет, не только некая история, рассказанная поэтом, но и детская лирика.

«Стихотворения Л.Н.Модзалевского, – отмечает современник, – встречаются почти во всех книгах для чтения, почти вся грамотная Россия знает эти стихотворения наизусть, а между тем, его фамилия не встречается почти нигде, так как сам Л.Н.Модзалевский никогда не подписывал своих стихотворений, и только некоторые из них, из числа помещенных в “Родном Слове” Ушинского, имеют подпись Л.М.». Сотрудничество К.Ушинского и Л. Модзалевского – одна из драгоценных страниц отечественной педагогики. Известно, что молодой Модзалевский оказался в центре группы учителей, ученых, литераторов, которые сплотились в шестидесятые годы вокруг Ушинского, и с помощью которых тот задумал и осуществил двухтомное издание «Родного Слова для детей младшего возраста» (1864), учебника, по словам составителя, не только для школы, но и для семьи. Известно также, что для этого издания Модзалевский написал (самостоятельно или в соавторстве с Ушинским) ряд стихотворений, четыре из которых, по утверждению самого автора, вошли в первый том «Родного Слова», и семь – во второй.

Внезапная кончина Модзалевского в 1896 году могла, казалось бы, подвести черту под его литературным архивом. Однако в 1910 г. появляется статья переводчика, литературоведа, опытного библиографа и знатока европейских языков Николая Николаевича Бахтина «Модзалевский как детский поэт». Появление этой статьи оказалось своевременным – по крайней мере, в издании стихов Модзалевского 1916 года удалось, по-видимому, избежать неверной атрибуции и вычеркнуть из прежних списков стихи, не принадлежащие поэту.

В предисловии к сборнику стихов и песен для детей «Свирель» (1878) Модзалевский. в частности, писал: «В начале 60-х годов наш незабвенный педагог К.Д. Ушинский, занимавшийся тогда за границей составлением «Родного Слова», не раз выражал мне свое сетование на наших поэтов, игнорирующих поэтические потребности русских детей и русской школы. Чтобы пополнить пробелы в некоторых отделах своей книжки, для которых К.Д. Ушинский никак не мог подыскать соответствующие стишки и песенки, он обращался за содействием ко мне. Живя с покойным К.Д. Ушинским то в Гейдельберге, то в Вене, я сообщил ему около 30 детских песенок, отчасти оригинальных, отчасти подражательных, и некоторые из них были им помещены в двух первых книжках под буквами Л.М. или даже анонимно, о чем я его просил».

В случае Модзалевского мы сталкиваемся с очевидной нерасположенностью поэта к авторству, Порою кажется, что в общей и главной педагогической работе стихи для него играют далеко не первую, подсобную роль – они скорее фон, задний план, еще зыбко очерченный. Не отсюда ли это несколько уничижительное – «стишки»?

Все это вовсе не умаляет эстетическую ценность книжки Модзалевского «Для детей» – сегодня читать ее особенно интересно: стихи для детей, написанные «на переходе» от старой назидательной поэзии к новейшей и уже располагающие приемами этой последней, заслуживают доброжелательного внимания.

Двадцатый век с его катаклизмами выбил из детской поэзии умильность, которая может раздражать современного читателя в некоторых стихах Модзалевского. Зато расчистил широкое поле для игры – и Модзалевский уже находится на подступах к игровой поэзии. Чего стоят его неожиданные составные рифмы: «Если ж зной нахлынет, / Мне и в том беды нет…», или: «Около цветика / Бродит – приметьте-ка! – / Пестрый жучок», или «вставная» считалка, или стихи с характерными перебивами ритма…

Вместе с поэтической игрой, внутри нее, преподают уроки нравственности стихи с ярко выраженным гуманистическим началом. Но главное – оптимистический пафос, которым пронизана книга:

Всё, что робкого пугает, —

Темнота и треск, и шум, —

В нас отвагу вызывает,

Возбуждает смелый ум.

За столетие со дня выхода книги «Для детей» русская детская поэзия обрела особый статус культурного феномена и существует совсем в ином, по сравнению с эпохой Модзалевского, виде и качестве. Стихи Льва Николаевича воспринимаются скорее как литературный памятник – и хвала им за это: в конце концов истоки определяют главное течение жизни. Разделявший дух либеральных реформ шестидесятых годов, Модзалевский был защитником и поборником индивидуальной свободы. И служил ей – как педагог и как поэт.

Михаил Яснов

Лев Модзалевский

Мотылёк

Расскажи, мотылёк,

Чем живёшь ты, дружок?

Как тебе не устать

День-деньской всё порхать?

— Я живу средь лугов,

В блеске летнего дня;

Ароматы цветов —

Вот вся пища моя!

Но короток мой век,

Он не долее дня;

Будь же добр, человек,

И не трогай меня!

В лесу

Кончим работу, — в лес мы пойдём,

Зайца косого дорогой спугнём …

К вечеру станет кукушка кричать,—

Братцы! давайте за нею считать:

Раз, два — руби дрова,

Три, четыре — зацепило,

Пять, шесть — в ряд снесть,

Семь, восемь — сено косим,

Девять, десять — деньги весить.

Появление весны

Весна с улыбкой шлёт привет

Проснувшейся природе;

Всё после зимних бурь и бед

Вздохнуло на свободе.

Бессильно зляся и ворча,

Зима, старуха злая,

Бежит, от жаркого луча

Под солнышком сгорая.

Воробьи

Под тенью раскидистой ивы,

Собравшись, как пчёлы, в рои,

Слетались со скошенной нивы

И громко трещат воробьи.

Однако же в их щебетанье,

Над синею гладью пруда

Тревога слышна, совещанье

О том, что приходит беда:

Уж нечем им больше кормиться, —

Хлеб убран и сад опустел, —

Так надо хоть тем поживиться,

Что счастье послало в удел.

И каждый с воробушком старым

Словцо перекинуть спешит:

Как лучше раскрыть под амбаром

Мешок с коноплёй, что зашит?

Вечернее солнце

Солнце золотое, знать устало ты,

Что уйти готово с синей высоты!

Друг за другом гаснут яркие лучи,

Тонуть, пропадают в сумраке ночи.

Без тебя нам полно, солнышко, играть, —

Надо поскорее ночку коротать;

От души прощальный шлём тебе привет

И идём на отдых за тобою вслед.

Приглашение в школу

Дети! В школу собирайтесь,—

Петушок пропел давно!

Попроворней одевайтесь, —

Смотрит солнышко в окно!

Человек, и зверь, и пташка,—

Все берутся за дела;

С ношей тащится букашка,

За медком летит пчела.

Ясно поле, весел луг,

Лес проснулся и шумит,

Дятел носом тук да тук!

Звонко иволга кричит.

Рыбаки уж тянут сети,

На лугу коса звенит…

Помолясь, — за книгу, дети!

Бог лениться не велит!