Журнал Переплет

В 2016 году Издательский проект «А и Б» в серии «Руслит. Литературные памятники ХХ века» переиздает трилогию Юрия Коваля о Васе Куролесове – повести «Приключения Васи Куролесова» (1971), «Промах гражданина Лошакова» (1989), «Пять похищенных монахов» (1977) с обширными литературными комментариями Олега Лекманова, Романа Лейбова и Ильи Бернштейна. Проиллюстрировала книгу Мария Грачёва.

Юмористический детский детектив в советское время издавался многократно, имел большой успех. Были и мультфильм, и фильм по мотивам книги. Милиция против жуликов – актуально ли это сейчас? Почему книга книга активно переиздается сегодня и даже входит в школьную программу в качестве факультативного чтения?

Юрий Коваль материалы для своих детективов почерпнул у отца, Иосифа Яковлевича Коваля, много лет работавшего в уголовном розыске Московской области. Может быть, поэтому милиционеры у Коваля – не просто «хорошие», положительные персонажи. Это сверхлюди, каменная стена, которая загораживает дорогу преступным элементам: «У травы был такой вид, будто по ней никогда не ступала нога человека. Кармановская милиция умела, оказывается, не оставлять следов.» Капитан Болдырев («серый костюм, прищуренные глаза цвета маренго») и его команда активно противодействуют тем, кто «кое-где у нас порой». Это люди особого склада: «Милиция всё понимает, – отвечал Болдырев. – Не только пчёл, но даже кузнечиков или божьих коровок.»

Работы капитану хватает, жулики не дремлют. Дремлют все остальные – не милиционеры и не бандиты, а обычные жители Москвы и Подмосковья, которые, увы, «немного глупеют к вечеру. Днем еще как-то держатся, а к вечеру глупеют прямо на глазах: часами смотрят телевизоры, много едят».

Приключения деревенского паренька Васи Куролесова и его товарищей цвета маренго происходят на фоне советского застоя. Люди из деревни ходят в ближайший городок за вареной колбасой и пряниками через лес, не удивляясь и не пугаясь, когда в этом лесу их подстерегают бандиты, которые тоже хотят колбасы. Городские ходят в баню, потому что отключают горячую воду («У нас это часто бывает. Все чего-то ремонтируют»). И хотя Вася Куролесов заканчивает свое очередное письмо постгагаринским «Жду ответа, как космонавта ракета», ясно, что ракета, если она и есть – где-то там, далеко. А здесь – быт, хоть и веселый,  с «Чайной», «Кисельной», «Арбузной», «Фужерной», «Бульонной», «Винегретной» и даже «Бильярдной», но довольно убогий. Если было тут что-то красивое, то – сплыло («Он увидел, что рынок стоит во дворе бывшего монастыря, весь обнесён каменной стеной, а по углам – башни с резными крестами»). А сейчас: «Две огромные скульптуры цвета пельменей. Первая изображала женщину в гипсовом купальном костюме с ногами бочоночной толщины. Рядом стоял и гипсовый мужчина в трусах. Руки у него были не тоньше, чем ноги женщины. Играя мускулами, мужчина сильно держал в руке кусок мыла».

До коммунального рая еще далеко: «Заколдована была дорога. Много лет подряд колдовали над нею бульдозеры и коровьи стада. Они-то наколдовали столько колдобин, что превратили дорогу во что-то, не похожее ни на что. Только сбоку, в профиль, имела она сходство с гребнем гребенчатого тритона. Но если гребенчатый тритон сам живет в воде, то здесь вода находилась в колдобинах, куда ранней весной и приползали нереститься гребенчатые тритоны из кармановского пруда. В иных колдобинах водились и караси». А почему так? Задавать вопросы вряд ли имеет смысл: «Вместо почтового ящика Вася сунул своё письмо в ящик вопросов и ответов, приколоченный к сельсовету. Все вопросы были заданы, ответы на них получены, и в ящик никто не заглядывал.»

Плакаты, висящие тут и там, вроде бы веселят («КОСТЫЛИ МОЖНО ПОЛУЧИТЬ У ПРОСТРАНЩИКА»), но ведь и они могут надоесть: «Порой приходится видеть человека, который куда-то бежит, яростно звонит по телефону, требует билетов, пропусков, ругается с продавцами, кипит и вдруг – скис. Никуда не бежит, ничего не требует, смотрит блеклым взглядом на мутный мир и видит плакат: ХРАНИТЕ ДЕНЬГИ В СБЕРЕГАТЕЛЬНОЙ КАССЕ. «Не могу, – думает он. – Не хочу смотреть и видеть все это».

Спустя пятьдесят лет после феноменального успеха бытописания новой советской жизни И.Ильфа и Е.Петрова  (с картиной «Дед Пахом и трактор в ночном», столовой «Бывший друг желудка» и прочим) автор передает персональный привет вдохновляющим классикам – в подмосковной деревне на домишке стоит «длинная антенна, как будто хозяин принимал волны из Рио-де-Жанейро». Стиль Коваля – это прежде всего ирония, гротеск, абсурд – в каждом абзаце, в каждом предложении.

Обширный комментарий в конце издания двух известных учёных, филологов Олега Лекманова и Роман Лейбова, а также редактора серии «Руслит» Ильи Бернштейна, дают полное представление о чрезвычайно насыщенной культурологической основе повестей, в которых даже малопросвещенный читатель увидит или почувствует сотни намеков, цитат, аллегорий, относящих к М.Булгакову, И.Ильфу и Е.Петрову, Н.Гоголю, Р. Киплингу, В. Ерофееву, Д. Хармсу, к фильмам, передачам, плакатам, историческим событиям («У поленницы дров капитан остановился и сказал негромко: – Докладывайте. – Всё в порядке, – неожиданно ответили дрова глухим еловым голосом» — как тут не вспомнить Лелика и Козодоева в засаде у ресторана «Плакучая ива» в фильме «Бриллиантовая рука»).

Оценит ли эту подоплеку целевая аудитория, дети-школьники? Поймет ли? Сам Юрий Коваль отвечал на этот вопрос однозначно – да. «Возможно, «Нос» Гоголя — это детская литература, и, может быть, даже для самых маленьких. Ориентироваться можно и на Рабле, на Свифта. Писать надо так, как будто пишешь для маленького Пушкина <…> Когда мне редактор говорит: «Вы написали вещь не на возраст, взрословато», — меня берет тоска. Для кого «взрословато»? Пожалуй, для редакторского представления о ребенке как о недалеком человеке.» («Праздник белого верблюда: Монолог детского писателя»).

При этом очевидны аллюзии, направленные прежде всего ко взрослой аудитории. Это и тема алкоголя, корректно называемого квасом или даже лимонадом: «Пока молоко из бидонов переливалось в кувшины покупателей, сам он наливался квасом.  Он и не пытался полностью раскрыть глаза и оглядеть препятствие на пути», и размышления о женщинах: «Я знаю, кстати, немало дур, но не все же они – пули!!!». И о решении вопросов с вышестоящими: «Но сто рублей он, действительно, в потайном кармане на всякий случай имел. На всякий случай, если отыщет правду. Ему отчего-то казалось, что, если правда вдруг найдётся, сто рублей никак не помешают».

Герои этих детских книжек – взрослые. Никого из них нельзя назвать отрицательным; автор наблюдает за всеми – ворами, милиционерами, крестьянами – с симпатией и интересом. Все они хотят как-то скрасить свою не самую интересную жизнь, («с утра до вечера приходилось ему учиться на механизатора, часами сидеть над книжкой с мощным названием «Трактор»), и в то время как мирного человека Васю от такой жизни тянет в авантюры – «он давно не сиживал ни в каких засадах и с детства мечтает в них посидеть», расхитители собственности грезят совсем даже об обратном: «Поступлю на работу, как все люди, буду иногда кататься на лыжах». В целом серьезных проблем они не испытывают. Здесь не убивают по-настоящему, даже если и находят «убитое тело мёртвого человека» — он счастливым образом оживает.

Что за этим следует? А ничего. Не так просто изменить мир, даже если ты бессмертный капитан с глазами цвета маренго или честный детский писатель с бесконечным чувством юмора и любовью к людям. Но если ты хорошо выполнил свою работу – знай, и спустя десятилетия, в изменившемся мире тебя по-прежнему будут ценить. В конце концов, ведь и сейчас, если разобраться, так приятно «окончить книжку хорошим словом – язь».

Катарина Гулевская