Корнелия Функе: «Наша реальность так фантастична, что единственный способ к ней приблизиться — это писать фэнтези»
В Калифорнии 9:30. Корнелия Функе уже на ногах. Она бодро отвечает на телефонный звонок — она уже успела окунуться в океан, немного написать, обзвонить кое-кого и пьет кофе. Каждый рабочий день начинается с хорошей чашкой кофе, говорит она.
Она смеется искренне и часто, но потом задумывается, когда речь заходит о ее жизни, ее работе со словами и образами, и ее отношении к фантазии и реальности. Её детские романы в жанре фэнтези разошлись тиражом 20 миллионов экземпляров и переведены на 37 языков.
DW: — Госпожа Функе, вы сказали, что мир полон историй. Но о чем бы вы особенно хотели поговорить?
Корнелия Функе: — Меня всегда интересовали истории людей. Хотя я все чаще думаю, что мы приносим этой планете одни проблемы, меня все еще завораживают люди. А еще меня всегда притягивали истории, связанные с определенным местом. Это началось с «Короля воров», которого бы не было, если бы не было Венеции. В моих историях место всегда является еще одним персонажем.
Кроме того, меня не оставляет понятие «нечеловеческого» в самом широком смысле этого слова и наши отношения с этим условным «чужим» — будь то растения, животные или воображаемые существа. Мне интересны все неоднозначные вопросы,которые царапают нашу так называемую реальность — вернее то, что мы воспринимаем, как реальность.
— А что царапает вашу реальность?
— Когда я стою на улице в Гамбурге, и под моими ногами оказывается ступенька, на которой я читаю памятную надпись о том, что из дома, перед которым я стою, были депортированы евреи. В этот момент моя реальность разламывается — может быть, я только что мирно гуляла по рыночной площади. Реальность царапает птица, пролетающая мимо — когда я представляю, как она рассматривает окружающий мир.
Мою реальность царапает человек с другим цветом кожи, проходящий мимо. Как этот опыт, если бы он у меня был, изменил бы мое восприятие мира?
Осознание, что мы можем так разно воспринимать этот мир, постоянно взламывает мое понимание реальности. Меня часто спрашивают, почему я пишу фэнтези — да потому что реальность сама по себе абсолютно фантастична. И единственный способ к ней по-настоящему приблизиться — писать фэнтези.
— Так вы создаете свои миры?
Все, на что упадет ваша взгляд, будет создано людьми. Людям очень хочется верить в иллюзию, что они все контролируют. Мы решили, что знаем, как устроена наша жизнь и как устроен мир. Мы те, кто может уничтожить планету, думаем мы. Хотя все наоборот — эта планета уничтожит нас.
Люди удивительно незрелые существа,они думают, что их собственная реальность важнее всего. Но потом приходит болезнь, потеря, любовь, смерть …и наша собственная смерть тоже.
— Вы не только писатель, но и художник. Помогает ли вам писать взгляд художника?
— Что было раньше — курица или яйцо? Стала ли я художником, потому что мыслю образами? Или мое визуальное мышление окрепло, потому что я всегда любила рисовать? Мне кажется, образы приходят первыми. Если вы умеете рисовать — что мне, к счастью, всегда удавалось — то иногда проще сначала ухватить идею в визуальных образах. Так что да, на мои тексты глубоко повлияло мое визуальное мышление и недоверие к слову.
— Вы не доверяете словам? Например?
— Мы постоянно используем слова, чтобы попытаться приблизиться к тому, что существует вне слов. Музыка в этом смысле выше слов, она способна легко выразить бессловесное. Слова же всегда содержат свой собственный абстрактный образ, который контролируется нашим сознанием. Пожалуй, поэзия приближается к тому, на что способна музыка. Но когда ты пишешь прозу, как я, то твоя цель состоит в том, чтобы средствами языка соткать невыразимое, то, для чего нет слов. Например, вы можете достичь этой цели с помощью звука языка. Звук по-прежнему содержит больше, чем само слово.
— Вы самокритичны?
— Я бы не назвал это самокритикой. Это скорее критика материала, с которым я работаю. Я как ремесленник, как скульптор слов. Слово — мое сырье — оно имеет свои ограничения, с которыми я постоянно борюсь. Иногда более успешно, и иногда менее. Все равно, что рисовать картину — иногда она выглядит лучше, а иногда хуже, в зависимости от того, как я использую кисть и краски.
— В продолжении «Повелителя драконов» — книге «Перо грифона», главный герой Бен отправляется на опасную миссию. Он хочет спасти пегасов от вымирания. Вы вкладываете какое-то послание своим молодым читателям в этой истории?
— Я всегда очень осторожно отношусь к посланиям в текстах, но в этой книге, я, пожалуй, отчетливо его транслировала. Думаю, что сегодня гораздо опаснее отчуждение наших детей от мира природы, чем падение их интереса к чтению.
Дети слишком много времени проводят в школе. Драгоценное время, которое дано им для того, чтобы они почувствовали мир в своем непосредственном опыте, отбирают у них взрослые. Они получают знание о мире через фильтры, которые дали им взрослых, через фильтры того, что мы считаем важным знанием. У них больше нет времени играть на улице. Теперь они никогда не остаются без присмотра.
Сейчас я оформляю покупку 10 гектаров земли в горах Санта-Моника, чтобы создать уединенный заповедник — я назову его Небесный край. Я хочу, чтобы там проходили семинары и занятия с детьми, чтобы городские дети оказались в природе. Меня очень беспокоит, что однажды дети станут бояться естественного мира и утратят чувство сопричастности с ним.
— Значит, «Перо грифона» — книга, которая дает надежду?
— Да! Я была бы счастлива, если дети сделают что-то после ее прочтения — начнут спасать лягушек или захотят увидеть орангутана в его естественной среде обитания.
— Вы как-то сказали, что дети должны воспринимать свои мечты очень, очень серьезно и они не должны верить никому, кто скажет, что они не смогут их воплотить. А о чем вы мечтаете?
— Сейчас я мечтаю об этом куске земли. О деревянных домах и индейских типи, которые там возведут, и о том, что там будут городские дети, которые бесстрашно будут подбирать ящериц. Сейчас это моя самая большая мечта.
Оригинал интервью в Deutsche Welle
Перевод Алексея Олейникова
