Журнал Переплет

Когда  сижу над каким-нибудь проектом – это лучшее время для меня, и этот процесс с каждым годом захватывает все больше. Я понимаю, что какие-то мои увлечения временные, но к рисованию я возвращаюсь всегда.

“Герман” – это уже привычная история о взрослении мальчишки. У него появляются какие-то свои личные трудности, что-то меняется вокруг, а главное, он сам. В школе не всё в порядке – есть донимающие его одноклассники, и, кажется, первая любовь с копной рыжих волос. Рядом обязательно есть не совсем понимающие родители или просто с какими-либо своими недостатками. Герману, вроде бы, с ними везет – они любят его, но стараются оградить от проблем, насколько это возможно. И есть взрослые – правильные и не очень, из которых как раз последние больше помогают герою. Например, уборщица в школе, или местный алкоголик, страдающий от солнечного света — в Осло с приходом зимы его становится слишком много. И конечно, есть мудрые старики. Здесь дедушка, лежащий в постели у себя дома и обожающий шоколад. Он же подаривший нам фразу  “жизнь – шнурок” про то, что случайности не случайны.

Необычна здесь проблема — парень 11 лет совершенно неожиданно и довольно быстро начинает лысеть.

Хорошая, очень скандинавская повесть от автора романа “Полубрат” Ларса Соби Кристенсена. Написана она была в 1988 году, получила множество наград и  была экранизирована. На русский язык повесть  перевела Ольга Дробот (благодаря которой мы знаем “Простодурсена”, “Тоню Глимердал” и многие, многие другие книги).  Скандинавия, Дробот, и, уже традиционные, по-самокатовские, иллюстрации Анны Михайловой,  которые конгениально дополняют текст.

— Анна, для разгона вопрос обычный – о начале карьеры и том, как вы начали сотрудничать с Самокатом?

— Рисовать я стала рано.  Еще, помню, даже не было своего рабочего места – рисовала на табуретке с двух лет примерно. Все началось с художественной школы. У меня была классная учительница Валентина Васильевна. Она в каждом видела что-то особенное, и при  этом умудрялась никогда не злится.  Ни разу не помню ее в гневе. Потом художественное училище – и вот там меня ругали страшно. А в целом, там было довольно скучно, только расписывать деревянные штуки мне нравилось – я была на отделении декоративно-прикладного искусства. Кое-чему я все-таки там научилась – любви  к росписи, особенно мезенской, к народным промыслам, мелким деталям и страху ошибиться – до сих пор от него избавляюсь.

За два года до конца учебы в училище я загорелась поступлением в Британку (Британская высшая школа дизайна). Сходила на интенсив к Виктору Меламеду, и влюбилась в это место. Никогда до этого момента мой мозг так активно не работал – это был настоящий взрыв. Думаю, что осознанно заниматься рисованием и иллюстрацией я стала именно там.

А в Самокат меня позвала Влада Мяконькина (арт-директор издательства) – ей понравились мои работы, и мы договорились, что сделаем книгу, как только я закончу диплом. Я тогда еще не знала, какую книгу, и тут приходит письмо с рукописью, а там “Герман” .  Очень  я обрадовалась. В тот момент я тоже переживала сложные времена,  и казалось, что мы с Германом вместе справляемся со всем этим. Только он намного мудрее меня в своем возрасте.

— Сложно ли было работать с этой повестью, и сложно ли вообще работать над иллюстрациями книги?

— Начинать работу над книгой легко. Хотя обычно вместе с эйфорией от нового проекта приходит такая неуверенность, что стены дрожат. C “Германом” было сложнее к середине. Осталось очень много черновиков и листов, которые не прошли в книгу. Были и те, которые я сама отбрасывала и те, которые Влада советовала переделать. Вообще, с ней очень комфортно работать. Она художник, и ей хорошо знакома вся наша кухня.

— Как вы решали, какие эпизоды иллюстрировать?

— Их мы выбирали вместе: сначала я читала текст и делала пробные иллюстрации, искала Германа, какой он будет, а потом уже постепенно шла работа над остальным текстом. C книгой как будто сам проживаешь еще одну жизнь и, конечно, сталкиваешься с трудностями. Проблемы “белого листа” у меня обычно не бывает, но  иногда я просто начинаю тормозить — не идут иллюстрации. Тогда переключаюсь на другой проект или на скетчбук, и там просто зарисовываю все, что вижу и слышу. Могу выйти в магазин купить что-нибудь дурацкое, пофотографировать, поплакать тоже могу. А потом снова возвращаюсь к основному делу.

— А как вы нашли свой стиль?

— Трудно сказать… Мне самой еще хочется меняться и учиться. Могу сказать, что более цельные работы, которые стали устраивать моего внутреннего критика, начали получаться только к концу курса, когда я просто разрешила себе быть собой. Перед этим я, конечно, пыталась делать несвойственные мне вещи, но это было необходимо. Хотя бы для того, чтобы понять, к чему я не хочу больше возвращаться. Первый раз я поверила в себя после победы на Бумфесте  в 2015 году (приз за лучшее графическое решение за короткую историю “Выходки”). Тогда я что-то почувствовала. «Услышала голос», как в кино: “Ну, давай, делай дальше!” Вообще, интересно же всегда по-разному подходить к выполнению задачи, и если в конце есть результат – почему бы и нет.

— “Герман” – ваша первая работа над книгой, как проектом?

— Это первая книга для издательства, которую я делала, но были и другие, учебные проекты. Из последнего, например, дипломный проект в Британке про 1917 год и неженскую поэзию. Собираюсь его продолжить, как только соберу материал.

— Ещё о повести. Ваши иллюстрации, мне кажется, как нельзя лучше передают все смятение, которое происходит в жизни Германа. Как будто быстрые зарисовки, где-то неаккуратные, но чем больше вчитываешься в историю, тем больше они начинают нравиться. Кажется, что такими они и должны быть. Самокат для своих книг часто выбирает именно такое изображение — без лишнего лоска, красок. И так мы привыкаем видеть скандинавскую детскую литературу. Ориентировались ли вы на общий стиль издательства, или это не имело значение? И есть ли у вас любимые иллюстрации в этой книге?

— Ориентировалась, в целом, на настроение книги. Мне нравится, когда много белого и внешняя небрежность, но какие-то детали я четко прорисовываю. Мне хотелось, чтобы они были и трогательными, и смешными местами, немного нескладными и угловатыми, как сами дети и подростки. Люблю Германа, конечно, всей душой.

Картинки все родные, но особенно любимые вот эти:

Елена Курдяева